Дэвид Болдаччи - Абсолютная память

– Могу я вам помочь? – обратилась она к Декеру.

– Этот киоск здесь уже давно, – начал Амос. – Я его помню.

Она улыбнулась.

– «Флора Доры». Он тут с тех пор, как построили здание, с пятьдесят пятого года. Дора – моя мать. Она его открыла.

– Я и ее помню. Вы на нее похожи.

Женщина улыбнулась еще шире.

– Я взяла киоск на себя десять лет назад. Мама и отец создали хороший бизнес. Когда я училась в колледже, то приезжала сюда и помогала им. А сейчас у меня одна задача – не испортить дело. Кстати, я – Дейзи [20]. Да и как еще меня могли назвать? Я младшая из четырех сестер, и у всех нас цветочные имена.

– Так вы здесь уже десять лет, Дейзи?

Женщина нахмурилась.

– Мне почему-то кажется, что вас не интересует покупка букета.

– Вы правы, – признал Декер.

Он показал свое удостоверение.

– Из другого штата, – заметила она. – Наверное, серьезное дело.

– Так и есть. В этом здании находился исследовательский центр. Ну, он был тут двадцать лет назад. Институт когнитивных исследований…

Дейзи улыбнулась:

– Ну конечно, я их помню. Они были хорошими клиентами.

– Были? То есть сейчас их тут нет?

– Нет, они съехали. Это было… дайте подумать… лет семь назад, или восемь. Я помню большие фургоны. Как правило, если предприятие здесь открылось, здесь оно и остается. Отличное расположение, красивое старое здание, за которым хорошо следят. Первоклассное место. И рукой подать до Чикаго.

– Я полагаю, вы не знаете, куда они переехали?

– Нет, не знаю. А вы не пробовали найти их в телефонном справочнике?

– Пробовал. Их там нет.

– О, очень жаль.

– Все равно спасибо вам, – сказал Декер и повернулся, чтобы уйти.

– Но здесь остался старый доктор Рабинович, – сказала она.

Амос обернулся к ней.

– Гарольд Рабинович?

– Да. А откуда вы знаете его имя?

– Кое-что разузнал, прежде чем сюда приехать, – быстро ответил Декер.

– О, ну хорошо. Он по-прежнему живет тут и, вы не поверите, до сих пор заказывает у нас цветы. Знаете, когнитивы – так мы их звали – были из числа наших лучших клиентов. Мать часто говорила мне, они каждую неделю заказывают свежие цветы. И они посылали много цветов разным людям. Это было очень славно. И для них, и для нашей выручки.

– Так у вас есть его адрес?

Выражение лица цветочницы изменилось.

– Мне не следует давать такую информацию, – нерешительно произнесла она.

– А вы можете дать мне его номер телефона?

– Боюсь, с этим тоже не очень. Вы, вроде бы, человек приличный, но это против наших правил.

– Хорошо, а вы можете позвонить доктору Рабиновичу, – предложил Декер, – и сказать, что его хотел бы увидеть Амос Декер? Если он согласится, вы дадите мне его адрес. А на нет и суда нет.

– Ну, это вроде бы разумно. Так вы его знаете? Я прочитала на вашей карточке, что вы Амос Декер.

– Да, я его знаю.

– Так что ж вы сразу не сказали? Подождите.

Она подошла к телефону, посмотрела в своем компьютере номер и набрала его. Разговаривала она, отвернувшись. Через минуту положила трубку и вернулась к ним. Что-то написала на листке бумаги и отдала Декеру.

– Бинго. Он сказал, что будет рад вас видеть.

Амос посмотрел на листок, потом поднял взгляд на женщину.

– Ваши родители еще живы?

Вопрос несколько удивил Дейзи.

– Мама в центре для престарелых, и ей там нравится. И надо же, составляет им все букеты.

– Тогда передайте ей, что Амос Декер помнит ее цветы. И… что они здорово помогли.

– Конечно, передам. Она будет рада это слышать. Чем больше цветов, тем лучше мир, так мама на это смотрит.

На улице Джеймисон посмотрела на Декера.

– Отлично сработано.

Он не ответил.

– Так цветы помогли, а?

Амос взглянул на нее.

– Да. Они действительно помогли. И что?

– Возможно, вы изменились меньше, чем думаете.

По дороге к Рабиновичу Джеймисон посмотрела на Декера, сидящего сзади.

– Один вопрос.

– Только один?

– Может, и нет. Итак, рассуждая прямо, вы оскорбили не Леопольда. Вы оскорбили его партнера. Официантку. Леопольд просто доставил сообщение.

– Верно.

– Предположительно потому, что вы узнали бы того человека?

– Я бы наверняка его узнал.

– И этот человек был вместе с вами в институте?

– Это единственное, на что может ссылаться Mallard2000. Я не верю в совпадения, особенно такого размера.

– Хорошо. Значит, наш стрелок – мужчина. Ну, по крайней мере, это правдоподобно. Правда, бармен очень грубо назвал его «оно». Видимо, он считал ее мужчиной, одетым как женщина. Или транссексуалом. Учитывая такие радикальные изменения, вы можете не узнать его.