Дэвид Болдаччи - Абсолютная память

– Я не улавливаю, – призналась Джеймисон. – На чем он основывался?

– Сайзмор считал, – ответил Декер, – что я, будучи футболистом, принял на себя риск остаться без мозгов. Полагаю, он думал, что я занимаю чужое место.

– Вот как? Этого я не знал, – сказал Рабинович.

– Я никому не рассказывал. Он высказал все это во время одной «беседы» в коридоре.

– Редкий непрофессионализм, – резко заметил Рабинович.

– Возможно. Но я никогда не предполагал, что это может быть мотиваций для Мэнсфилда.

– Итак, вопрос на миллион долларов – где сейчас доктор Сайзмор? – сказала Джеймисон.

– Не знаю, – ответил Рабинович. – С тех пор, как я ушел из института, я ничего от него не слышал.

– Он мог перебраться в район Берлингтона, – заметила Джеймисон.

– Если он до сих пор работает по специальности, – сказал Декер, – он должен быть в какой-то базе данных лицензий. С этого можно начинать.

– Я могу позвонить в институт и спросить, что им известно, – предложил Рабинович. – Поскольку речь идет не о пациенте, думаю, они пойдут навстречу. Кто-нибудь из них может знать, где сейчас Крис.

Декер сообщил ему свои контакты.

– Мы будем в городе в течение дня или около того. – Он встал. – Спасибо, Гарольд. Вы нам очень помогли.

Рабинович тоже поднялся.

– Я молюсь, чтобы Крис не оказался вашим убийцей, но если это все-таки он, я буду молиться еще сильнее, чтобы вы смогли схватить его и остановить, пока он не причинил больше вреда.

– Тогда будем надеяться, что Бог к вам прислушивается, – ответил Декер.

– Вы думаете, этот человек может еще кого-то убить? – спросил Рабинович.

– Я уверен, что он попытается.

Выйдя от Рабиновича, Декер и Джеймисон зашли пообедать. Пока они сидели в кафе, Амос позвонил Ланкастер и ввел ее в курс дела.

– Ладно, мы попробуем отследить этого Сайзмора, – сказала она, – если сможем. И если его отпечатки доступны онлайн, мы запросим их и сравним с отпечатками Леопольда. Как только мы что-нибудь найдем, я тебе позвоню… – Она помолчала. – Значит, возвращаемся к твоим пенатам? Я не знала, что ты был в этом институте.

– Никто не знал, кроме Кэсси.

– Мы долго были напарниками, Амос.

– Мэри, мне никогда не приходило в голову, что тебя интересует мое прошлое.

– Ну, это показывает, что даже люди с большими мозгами делают ошибки, – отрывисто сказала она, подтверждая свое огорчение и досаду.

Она отключилась, и Декер положил телефон рядом со своей тарелкой с недоеденным чизбургером и горкой картошки.

– Всё в порядке? – спросила Джеймисон.

– Ага, – ответил Амос и подобрал полоску картофеля.

– Если выяснится, что Сайзмор – это Леопольд, – сказала Джеймисон, – он должен быть реально больным чуваком.

– Если он убил тринадцать человек, он реально больной чувак.

– Я не об этом.

– Тогда поясните.

Она отставила тарелку и подалась к Декеру.

– Получается, «оскорбление» в том, что вам досталось больше внимания, чем какому-то его протеже? Типа конкурса красоты для мозгов? Серьезно? И в отместку он убивает кучу людей?

– Поправка. Если это Леопольд, он никого не убил. Да, мы не знаем, кто убил агента Лафферти. Но Леопольд сидел за решеткой и во время убийства моей семьи, и во время стрельбы в Мэнсфилде. У него непрошибаемое алиби. И мне кажется, обе эти отсидки были спланированы.

– То есть он знал, что вашу семью собираются убить, и знал, что случится в Мэнсфилде?

– Слишком уж вовремя он пришел сдаваться в полицию Берлингтона. И я посмотрел протокол задержания из Крэнстона. Нарушение общественного порядка. Он провел ночь в тюрьме, и всё. Они даже не стали выдвигать обвинение. Просто выпустили его на следующее утро. Но это однозначно доказывает, что он не мог убить мою семью.

– Верно; и он договорился с каким-то парнем, нашим «пять и одиннадцать тощим чуваком», который обернулся широкоплечим маньяком, чтобы тот фактически совершил убийство.

– И этот человек никак не может оказаться Сайзмором.

– Итак, если вы оскорбили Сайзмора, он заключил партнерство с человеком, который притворялся официанткой в баре. Интересно, что за человек способен так легко убивать?

– Мне тоже.

– Но все-таки, если за этим стоит Сайзмор, как настолько отмороженный парень стал психологом?

– Может, у него в голове что-то перещелкнуло. Предположим, биполярное расстройство, и лекарства перестали действовать. Леопольд, похоже, сказал своему адвокату, что у него биполярное расстройство и закончились таблетки. По крайней мере, так защитник заявил судье. Или он мог получить какую-то травму, физическую или эмоциональную, которая его изменила. У него была шишка на шее и следы от иглы на руке. Может, у него внутри оказался излишек химии… Многое может случиться с человеком за двадцать лет. Если это Сайзмор, он пошел на риск, дав мне встретиться с ним. Он знает, как работает мой мозг. Я ничего не забываю. Если это он, я мог его узнать.