Виктор Пораско - Звёзды за той темнотой

***

Время до конца учебного года тянулось так медленно, что Андрею иногда казалось, оно просто остановилось. Его больше не трогали. Не били, не докапывались и не оскорбляли. Только однажды в порыве общего веселья Лобов в присутствии нескольких одноклассников спросил:

– Слышь, Клюшин! У разных людей моча на вкус тоже разная?

И загоготал. Больной ублюдок. Ничего, час расправы близок…

Подходил к концу выпускной. Андрей так и не смог воплотить желаемое: расстрелять, взорвать, сжечь Лобова и Карчина и иже с ними. Не было ни средств, ни какой-либо возможности. Тот складной нож, что он принес во внутреннем кармане пиджака, только рассмешил бы их.

– Ой, дети…

Их классная явно была подвыпившей. Сидя на скамейке и вытянув ноги без туфель, она обвела всех взглядом.

– Вы мой самый лучший выпуск! Клянусь! Лобов… – Она фамильярно провела ладонью по его, как всегда, коротко стриженной голове. – Лобов, ты молодец! А где твой друг, милый друг?

– Кто именно, Тамара Михайловна? – Лобов улыбнулся такому непривычному поведению учительницы.

– А есть у вас что выпить, а? – Она спросила так, будто это обычное дело. Но всем было уже все равно, почти все и так были пьяными и беззаботно веселыми.

– Клюшин, бегом. – Лобов не сказал, он отдал приказ.

Андрей знал, чего он хочет. В кабинете биологии они спрятали несколько пакетов с алкоголем. Он встал и пошел туда. В конце концов, Лобов назвал его по фамилии. Если бы сказал «Шлюхин», он бы не пошел. Точно бы не пошел, даже не поднялся с места.

Темный пустой коридор, он светит фонариком на двери. Вот и нужный кабинет. Он открывает незапертую дверь и включает свет. То, что он увидит, навсегда отпечатается в его памяти. Ксюша Кислицына лежит на парте, раздвинув ноги, а парень из параллельного класса, сын местного бизнесмена, склонился над ней. Его штаны спущены, он держит ее ноги руками.

Как только загорается свет, Ксюша резко поднимается, отталкивая парня. Андрей успевает заметить ее неприкрытые белоснежные ляжки.

– Клюшин? Ты чего здесь? – Она явно смущена, рывками расправляет помятое платье, ее щеки горят. – Мы тут… просто… Ты чего хотел?

Она смотрит на него и догадывается, во что уперся его взгляд. Быстро хватает с парты черные кружевные трусики, нервно поправляет длинное платье бронзового цвета с глубоким разрезом и уходит.

– Эй, подожди, Ксюха. Мы ж не это самое…

Белобрысый парень натягивает брюки и хочет ее догнать. Она отталкивает его и, не поворачиваясь, выходит из класса.

Тогда Андрей видел ее вживую последний раз. На протяжении следующих нескольких лет он наблюдал за ее жизнью через социальные сети, зарегистрировавшись там под вымышленным именем. Не пропуская ни одного дня, она активно меняла статусы, вела микроблоги, публиковала различные кулинарные рецепты и, конечно, свои фото. Она была все так же прелестна, но замуж почему-то не торопилась. Он так и не решится ей написать…

– Ну ты и кайфоломщик, Шлюхин! – Парень с раздражением снимает с вялого члена презерватив. – Чего приперся?

Он со злостью смотрит на него, но Андрей никак не выйдет из шокового состояния. Все произошло слишком неожиданно для него. Он всегда думал, что Ксюша максимально недоступна ни для кого, а тут… так просто… на столе с этим белобрысым… Какие же белые у нее ляжки…

– Ты оглох, что ли, опущенец? – Парень машет перед лицом Андрея рукой. – Ну, ты больной. На, выкини по дороге.

Он кладет ему на голову только что снятый презерватив. Андрей приходит в себя и с отвращением сбрасывает его с головы. Белобрысый гогочет.

Андрей выходит в темный коридор, прислоняется спиной к стене и больно кусает свой согнутый указательный палец. Ему вдруг становится невыносимо плохо, холодно и одиноко. Он ощущает приторно-сладкий запах. Откуда? Подносит к носу пальцы. Догадка – словно удар ножом в сердце: это презерватив, который он скинул с головы, был ароматизирован. С запахом клубники. Теперь этот запах повсюду. Он пытается задержать дыхание и дойти до уборной, но не выдерживает и снова дышит этой вонью. Он забегает в туалет, включает воду и яростно трет пальцы. Ничего не помогает, они все так же воняют. Он садится на пол. Что-то внутри его рвется наружу. Даже не пытаясь сдержать себя, он вдруг начинает смеяться. Как символично! Это ведь тот самый туалет! Воспоминания, словно живое мерзкое существо, зашевелились в его голове. Он уже не смеется, а плачет, лежа на холодном кафельном полу. Нет никаких сомнений: он заранее знал, как закончится для него выпускной.