Рина Шабанова - Наперегонки с темнотой

Часть 1

Глава 1

Ночь выдалась теплой и светлой. Полная луна светила откуда-то сверху, и я пялился на нее, не замечая, что сигарета в моих пальцах истлела почти до фильтра. В этот поздний час она так низко нависала над землей, что ее размеры казались невероятно огромными, а ярко-оранжевый цвет настолько насыщенным, будто это и не луна была вовсе, а полуденное солнце по ошибке вскарабкавшееся на темный небосклон. Никогда еще я не видел такой луны.

Время от времени мой взгляд ненадолго соскальзывал вниз, но уже через пару мгновений сам собой вновь обращался кверху, буквально примагниченный ее мягким сиянием. Одним словом, это была одна из тех редких ночей, когда светящийся над головой шар вызывает живой интерес, заставляя рассматривать кратеры на его поверхности и размышлять об устройстве вселенной.

Будучи подростком я часто воображал, что где-то там, на невидимой с Земли стороне, в темных провалах пещер или среди пыльных камней вулканических плато скрывается нечто неизведанное. Нечто, что человечеству еще предстоит открыть и изучить. Тогда я увлекался просмотром научно-популярных передач о космосе, полетах и высадках на Луну, марсоходах, запусках спутников к Венере и другим, более далеким планетам. Я предвкушал, что совсем скоро на одной из них отыщется иная форма жизни и пытался представить, какой она будет.

Теперь я об этом не думаю. Меня больше не интересует космос и все, что с ним связано. Честно говоря, в последнее время меня вообще мало что интересует – приходится заботиться о более прозаичных вещах. Странно, что сейчас я об этом вспомнил.

– О, кажется, еще одна! – послышался сбоку довольный возглас Роба Холдера. – Ну точно, клюет…

Он отвлек меня от мыслей о космических далях, я наконец опустил голову и только теперь почувствовал, как затекла шея. Роб тем временем весь подался вперед. Сосредоточив внимание на слегка подрагивающем поплавке, он потирал от нетерпения руки и готовился уже схватиться за удочку, как поплавок вдруг замер. Словно поддразнивая, напоследок он еще раз еле заметно дернулся, после чего продолжил плавно покачиваться над водой.

– Вот же хитрая сволочь! – сплюнув под ноги, с досадой выругался он.

С обиженным сопением он принялся наматывать леску на катушку, а я, усмехнувшись с его насупленного вида, затушил ботинком окурок и повертел затекшей шеей, стряхивая гипнотическое оцепенение, навеянное мыслями от долгого созерцания луны. Учитывая, что в садке у Роба уже плескалась пара довольно крупных судаков, в то время как мой все еще пустовал, недовольство его выглядело забавным. Но рыба в реке сегодня действительно была подозрительна, будто знала зачем мы приехали.

Последние лет восемь мы часто сюда приезжаем. Всего тридцать километров от города и в нашем полном распоряжении река, крепко стиснутая с обеих сторон широкой полосой песчаного берега. Сразу за ним глухой стеной поднимается лиственный лес, стерегущий от посторонних глаз удобную заводь, где обычно мы ставим палатки. Места тут рыбные, безлюдные, а потому давно мы считаем их своими.

Здесь хорошо. Тихо, спокойно, я бы даже сказал безмятежно. Да, пожалуй, это слово подходит больше всего. Не то чтобы моя жизнь требовала покоя или безмятежности, напротив – она до зубодробительности скучна, но в этих местах на меня всегда накатывает какая-то особенная расслабленность и умиротворение. Вот и сейчас я испытывал именно их.

Сонно наблюдая за крадущимся на запад потоком, я подавил зевок и закурил новую сигарету. Большой ленивой змеей река неспешно ползла вдаль, извивалась, петляла до самого горизонта. Гладкое русло подсвечивал лишь призрачный свет зависшего в небе спутника, в воздухе тянуло сладковатым запахом тины и сорной травы. Вокруг стояла практически полная тишина.

Нам с Робом не требуется вести долгих разговоров – мы знакомы столько лет, что достаточно взгляда или короткой фразы, чтобы понять друг друга, а потому безмолвие наше нарушала лишь трескотня ночных насекомых, невнятный шелест листвы, да плеск воды о берег. Пока я в ленивой задумчивости дымил сигаретой, он вернул крючок в реку и с прежней пристальностью уставился на поплавок. Терри была в палатке. Терри – это моя дочь, ей десять.

Погруженные каждый в свои мысли еще долго мы просидели в безмолвии, как вдруг его нарушил внезапный шум. Он заставил меня резко поднять голову и прислушаться. Раздавался шум метрах в пятиста от места нашей стоянки и таил в себе нечто неясное, вызывающее любопытство и вместе с тем настороженность. Слух отчетливо различал громкие всплески воды, какую-то возню и еще что-то, что мне никак не удавалось определить.