Ларс Кеплер - Контракт Паганини

На мгновение в библиотеке стало тихо; где-то в отдалении шумело оборудование бассейна.

– Что это – «контракт Паганини»? – спросил Йона.

– Рафаэль – обладатель нескольких бесценных скрипок, – стала объяснять Вероник. – Он собирает инструменты, на которых больше ста лет назад играл Паганини. Какие-то скрипки у него всегда дома, другие он одалживает знаменитым музыкантам…

Вероник нервно провела ладонью по волосам и продолжила:

– Так вот, Паганини… я не очень понимаю, но Понтус рассказывал, что Рафаэль как-то связывает Паганини и заключаемый контракт. Это бессрочный контракт. Его не подписывают, он… Понтус говорил, что Рафаэль все продумал. У него в голове все цифры, он знает, куда что повезут, точно знает, как именно будет происходить сделка. Он рассказал каждому из них, что от них потребуется и сколько они смогут заработать на этой сделке. Когда ему целуют руку, пути назад больше нет. Нельзя ни улететь, ни защититься, даже умереть нельзя…

– Почему? – спросил Йона.

– Рафаэль такой… он… это так страшно… – У Вероник дрожали губы. – Он каким-то образом заставил… заставил всех, кто замешан в деле, рассказать… как они представляют себе свой самый страшный кошмар.

– То есть? – не поняла Сага.

– Понтус говорил, что у Рафаэля есть такая способность, – серьезно ответила хозяйка.

– Но что значит «кошмар»? – настаивал комиссар.

– Я спросила Понтуса, рассказал ли что-нибудь и он сам… конечно же, спросила. – На лице Вероник было страдание. – Но он не захотел отвечать. Не знаю, что и думать.

В маленькой библиотеке стало тихо. У Вероник на белой блузке под мышками проступили большие влажные пятна.

– Вы не сможете остановить Рафаэля, – помолчав, добавила она и посмотрела Йоне в глаза. – Но вы можете сделать так, чтобы оружие не попало в Дарфур.

– Обязательно, – пообещала Сага.

– Понимаете… чтобы беспорядки после выборов в Судане не переросли в окончательную катастрофу, надо, чтобы там было мало оружия… если там снова все взорвется, гуманитарным организациям придется покинуть Дарфур.

Вероник взглянула на часы, сказала Йоне, что ей скоро ехать в аэропорт, подошла к окну и задумчиво посмотрела на улицу через разноцветное стекло.

– Мой друг погиб. – Пенелопа вытерла слезы. – Сестра погибла, я не представляю, сколько еще людей умрет.

Вероник Сальман повернулась к ней.

– Пенелопа, я не знала, что делать. У меня была фотография, я подумала о вас, о человеке, который сможет узнать людей в ложе. Вы способны понять, как важно, что Агата аль-Хайи покупает оружие, ведь вы бывали в Дарфуре, у вас есть там связи, вы – борец за мир и…

– Но вы ошиблись, – перебила Пенелопа. – Вы послали фотографию не тому человеку. Я знала про Агату аль-Хайи, но понятия не имела, как она выглядит.

– Я не могла отправить снимок ни в полицию, ни в редакцию какой-нибудь газеты, они бы не поняли, что это значит, насколько ценна эта фотография. Им бы понадобилось объяснение, а я не могла объяснить, в моих обстоятельствах об этом и думать было нечего, потому что одно я уяснила точно – фотография ни в коем случае не должна быть связана со мной. Поэтому я отправила ее вам. Я хотела избавиться от нее и знала, что никто никогда не сможет раскрыть, что я имею к ней отношение.

– Но сейчас вы сами именно это и сделали, – заметил комиссар.

– Да, потому что я…

– Почему? Что вас заставило раскрыть себя?

– Я уезжаю из Швеции и должна…

Она замолчала, уставившись на свои руки.

– Так что случилось?

– Ничего, – всхлипнула она.

– Расскажите, нам можно.

– Нет…

– Это не опасно, – подбодрила Сага.

Вероник вытерла слезы и подняла голову:

– Понтус позвонил мне из нашего летнего дома. Он плакал и просил прощения. Не знаю, что он имел в виду, но он сказал, что сделает все, чтобы не дать кошмару сбыться.

Лодочка из лакированного красного дерева тихо скользила по озеру Мальмё, скрытая длинным мысом. С востока дул ветерок, приносивший с ферм слабый запах навоза. Понтус Сальман взялся за весла, но лодка все равно делала не больше ста метров в час. Сальман пожалел, что не прихватил с собой что-нибудь выпить, хотя и знал, что застрелиться – дело долгое.

На коленях у Сальмана лежал дробовик.

Слышался только плеск воды о корпус лодки и слабый шум – это ветер шевелил листья деревьев.

Сальман ненадолго прикрыл глаза, несколько раз вздохнул, открыл глаза и упер дробовик прикладом в пол, зафиксировав его в деревянной решетке. Взялся за нагретое солнцем дуло и попробовал направить его себе в лоб.