Ларс Кеплер - Гипнотизер

– Ты лучше поройся в компьютере.

Кеннет попробовал улыбнуться, когда она вышла следом за ним в прихожую. Обняла его, заперла за ним дверь, услышала, как он вызывает лифт. Загудел механизм. Симоне вдруг вспомнила, как однажды простояла целый день в прихожей, уставившись на дверь и дожидаясь папу. Ей было, наверное, лет девять; она поняла, что мама собирается покинуть их. Она не смела верить, что папа останется с ней.

Зайдя на кухню, Симоне увидела, что Кеннет нарезал сдобную булочку прямо в пакете, в котором она лежала. На столе стояла кофеварка с темным осадком в колбе.

Жженый запах кофе смешивался с паническим чувством того, что счастливый период ее жизни, видимо, подошел к концу. Что ее жизнь делится на два акта. Первый – счастливый – только что закончился. О том, что впереди, она была не в силах даже подумать.

Симоне взяла сумочку, достала телефон. Как она и ожидала, несколько раз звонила Ильва из галереи. Шульман тоже был в списке звонивших. Симоне набрала его номер и нажала кнопку соединения, но еще до первого гудка передумала. Отложила телефон и вернулась в комнату Беньямина, к компьютеру.

За окном – декабрьская темнота. Кажется, поднялся ветер. Висячие уличные фонари раскачиваются, сквозь их свет падает влажный снег.

В корзине “Удаленные” Симоне нашла письмо от Аиды: “Мне жаль тебя, ты живешь в доме лжи” . Письмо было с большим присоединенным файлом. Наводя курсор, Симоне почувствовала, как запульсировало в кончиках пальцев. Когда она выбирала программу, чтобы открыть файл, в дверь тихо постучали. Почти поскреблись. Симоне задержала дыхание, услышала новый стук и встала со стула. На ватных ногах пошла через длинный коридор, ведущий к прихожей и входной двери.

Воскресенье, тринадцатое декабря, Люсия, вторая половина дня

Кеннет сидел в машине возле дома Аиды в Сундбюберге и размышлял о странной угрозе, пришедшей Беньямину: “ Никке говорит, что Вайлорд сердится, что он раскрыл пасть на тебя”. “Не разрешай Никке спускаться к морю”. Кеннет вспоминал, насколько часто ему случалось видеть и слышать страх. Он и сам знал, что это такое, ибо избежать страха не дано никому.

Дом, в котором жила Аида, был довольно низким, всего три этажа. Он выглядел неожиданно идиллически, старомодно и надежно. Кеннет посмотрел на фотографию, которую ему дала Симоне. Девочка с пирсингом, черные тени вокруг глаз. Он с удивлением подумал: почему ему так трудно представить себе Аиду в этом доме, за кухонным столом, в комнате, где картинки с лошадями сменил Мерилин Мэнсон?

Кеннет уже собирался вылезти из машины, чтобы подкрасться к балкону, который, как он решил, принадлежал семье Аиды, но остановился, заметив на тротуаре за домом мощную фигуру.

Внезапно дверь подъезда открылась, и вышла Аида. Похоже, она спешила. Оглянулась через плечо, достала из сумки сигареты, губами вытащила одну из пачки и закурила, не замедляя шага. Кеннет последовал за ней, к станции метро. Он рассчитывал заговорить с ней, когда узнает, куда она направляется. Мимо с грохотом проехал автобус, где-то залаяла собака. Кеннет вдруг заметил, что высокая фигура, топтавшаяся за домом, быстро направилась к Аиде. Должно быть, Аида услышала шаги – девочка обернулась. Фигура побежала к ней. Аида как будто обрадовалась, улыбнулась во весь рот: напудренные до бледности щеки и накрашенные черным глаза сделались совершенно детскими. Фигура запрыгала перед ней, это был мальчик. Аида погладила его по щеке, он в ответ обнял ее. Они поцеловали друг друга в нос, потом Аида, прощаясь, помахала рукой. Кеннет подошел ближе, решив, что высокая фигура – это ее брат. Мальчик постоял, провожая Аиду взглядом, коротко помахал рукой и повернулся. Кеннет увидел его лицо, мягкое и открытое. Один глаз сильно косил. Кеннет остановился под фонарным столбом и стал ждать. Мальчик приближался, широко и тяжело шагая.

– Здравствуй, Никке, – сказал Кеннет.

Никке остановился и испуганно посмотрел на него. В уголках рта скопились пузырьки слюны.

– Мне нельзя, – медленно и выжидательно сказал он.

– Меня зовут Кеннет, я полицейский. Точнее, я староват и на пенсии, но это ничего не меняет, я все равно полицейский.

Мальчик с любопытством улыбнулся.

– А у вас есть пистолет?

Кеннет покачал головой.

– Нет, – соврал он. – И полицейской машины тоже.

Мальчик посерьезнел.

– У вас их забрали, когда вы постарели?

Кеннет кивнул:

– Точно.