Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

И они продолжали сидеть в мансарде, прячась за доской, стараясь остаться незамеченными. Тем более что Марго уже слышала голоса тех, кто приближался сюда. Их смех. Звучащее в нем волнение. Оказывается, поминки не были просто официальным мероприятием — они должны были помочь их воссоединению.

— Это опасно, — сказал Марк.

— Что опасно?

— Вот это, — он указал на доску. «Необходимо выяснить все, о чем тут написано.

— Ты первый, кто говорит мне об этом.

— Не думаю. Ведь тот, кто поступил так с Амандой, наверняка опасен.

— Райан говорил точно так же.

— И он оказался прав.

— Но пока все здесь, вряд ли что-то может случиться…

— А что будет потом?

— Потом мы проголосуем еще раз.

— Но вы же собирались выяснить все до голосования, чтобы наконец найти виновного?

— Да, мы так и рассчитывали.

— И что ты думаешь теперь?

— Даже не знаю, Марк, понимаешь? Я уже готова передумать насчет всего этого. Мне нужно встречать посетителей, вести с ними разговоры о моих родителях, и…

Он обхватил ее руками. Как же ей было хорошо в его объятиях. Как спокойно. Она уткнулась носом в его грудь, вдыхая его успокаивающий запах. Как же ей хотелось, чтобы этот проклятый уик-энд наконец закончился. Но рядом с ним она никогда не могла о чем-то раздумывать всерьез. Никогда не могла.

— Все в порядке. С тобой все будет хорошо.

— Но я боюсь.

— Я тоже.

Она выскользнула из его рук.

— Ты думаешь, что это я во всем виновата.

— Нет.

— Да ладно, неужели хоть на секунду ты не задумывался об этом?

— Нет, — еще раз произнес он, но уже как-то нерешительно. Она удивилась, но не позволила себе поддаться панике. А ее удивление скорее было вызвано тем, что он оказался способным подумать о ней плохо.

— У меня, наверное, вся косметика размазалась?

— Погоди, я сейчас. Он вытащил из кармана старомодный носовой платок. Наклонился к ее лицу и отер с него слезы. — Вот так гораздо лучше.

— Спасибо.

Он свернул платок и положил его назад.

— Я знаю, и ты тоже знаешь.

— Знаю о чем?

— О том, что ты несчастна. И что ты думаешь, а не расстаться ли со мной.

Она уставилась в пол. Устилавшие его доски были старыми и потрескавшимися, а щели между ними так широки, что в них могло затеряться что угодно. Забавно, о чем только не думает человек, когда вся его жизнь буквально разваливается. Она вспоминала книгу «Воришки», которую читала в детстве, о маленьких существах, скрывающихся от взоров людей в таких вот щелях.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что это правда. Разве не так?

Она взглянула на него. Ей хотелось настаивать на своем, но он повернул вопрос ребром. Однако чем черт не шутит, может, оно и к лучшему. В конце концов, он имеет право быть с той, которая хотела быть с ним. Он это заслужил.

— Да. И мне очень жаль.

— Неужели это все, что ты хочешь сказать?

— А что бы ты хотел от меня услышать?

Он вздохнул.

— Мне хотелось бы, чтобы ты сказала, что я неправ.

— Прости.

— А ты сказала только это.

Она опять посмотрела на пол. По крайней мере, это давалось ей проще, чем глядеть в его полные слез глаза.

— И что дальше? — спросила она.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Да нет, конечно. Останься.

— Я имел ввиду… ушел из нашей квартиры.

— Я сама уеду. Побуду с кем-то из сестер, пока не подыщу подходящее место.

— Хорошо.

Тут Марго услышала, как кто-то кашлянул: оказалось, это был Шон, вышедший из своей комнаты. Получается, он сидел там все это время. Он дружески обнял ее. И что же ей теперь делать?

— Привет, Марк, — сказал он, протягивая руку.

Марк отмахнулся.

— Она теперь вся твоя, чувак.

— Марк!

— Что? — он едва оглянулся на нее, идя прочь по коридору. — Ты же знаешь, что все это правда.

Она даже не понимала, что делать дальше. Наверное, стоило бы броситься за Марком, попросить его остановиться и разобраться в происходящем. Попытаться убедить его, что она никогда не бегала за Шоном — это уж точно было правдой. К нему она не испытывала никаких сколько-нибудь нежных чувств. А теперь, на фоне всего этого, вероятность чего-то подобного просто стремилась к нулю.

— У тебя все в порядке? — спросил Шон. На нем был костюм, который он надевал только на похороны. Темно-синий, почти черный, как кровоподтек.

— Все у меня в порядке.

— А о чем тогда говорил Марк?

— Ни о чем, забей.

— Может, поговоришь хотя бы со мной? Он положил руку ей на плечо.

Она вывернулась.

— Не делай так больше.