Джули Кларк - Последний рейс

Конечно, можно предположить, что тот был на мели и потому все счета приходили на имя Евы. Или что она, стараясь освободиться от печальных воспоминаний, собрала все его вещи и спрятала в гараже. Честно говоря, как-то мало верится.

В коробке осталась одна последняя папка. Я открываю ее и обнаруживаю там документы о покупке этой половины дома два года назад. За наличные. На имя Евы Мэри Джеймс . Незамужней.

У меня в ушах по-прежнему звучит ее взволнованный, дрожащий голос, когда она рассказывала о муже. О том, как они влюбились друг в друга еще в школе, счастливо прожили восемнадцать лет. О том, как он заболел и мучился и как она решила избавить его от невыносимых страданий. Она плакала.

Лгунья… Чертова лгунья!

Беркли, Калифорния

Август

За полгода до крушения

К месту встречи Ева, как всегда, приехала заранее. «Хонду» оставила перед входом в парк Тилден, внутрь заезжать не стала, поскольку предпочитала появляться и уходить тихо. Засунула сверток с таблетками в карман, закрыла машину и не спеша двинулась по знакомой тропинке к небольшой поляне, куда студенткой часто сбегала от шума и суеты общежития, чтобы сделать домашку и просто отдохнуть.

В густой тени раскидистых деревьев было довольно свежо, к тому же с залива дул пронизывающий, не по-летнему холодный ветер. Солнце еще светило, но, судя по вздымающимся океанским волнам, скоро его затянет облаками. Ева поглубже засунула замерзшие руки в карманы куртки и еще раз ощупала пакет.

Как же она любила это место! И сейчас, вернувшись спустя столько лет, радовалась встрече, будто со старым другом. Узнавала изгибы мощных стволов и очертания крон. Вспоминала, как приходила сюда после занятий и раскладывала книги на столе для пикников или прямо на траве, если была хорошая погода. Где теперь та старательная, серьезная девочка? Пропала, исчезла навсегда… вместе с мечтами о другой жизни, в которой есть нормальная работа, семья и друзья. Остался лишь ее полузабытый образ, размытый и неуловимый, как лица в мчащемся мимо поезде.

К счастью, на поляне никого не было. Под огромным дубом стоял все тот же обшарпанный деревянный стол с прикованной к нему бетонной урной. Ева взглянула на часы – клиентка должна скоро появиться, но время еще есть. Она присела на скамью и предалась воспоминаниям.

Фиш контролировал оборот наркотиков в Беркли и Окленде, Декс был его помощником.

– Большинство дилеров быстро попадаются, – сразу предупредил он Еву, когда они сидели за столиком в прибрежном ресторане в Сосалито. Декс решил с шиком отметить вступление Евы в дело (а может, просто не хотел светиться в Беркли, где полно ее недавних однокурсников).

Сан-Франциско на другой стороне залива тонул в густом тумане. Над его плотной пеленой виднелись лишь верхушки небоскребов. Где-то там под белой завесой скрывался приют Святого Иосифа, в котором выросла Ева. Монахини, воспитавшие ее, ни капли не сомневаются, что она с успехом постигает тайны химии в университете и скоро окончит его с отличием. Пусть пребывают в счастливом неведении. Им вовсе ни к чему знать, что ее с позором выгнали с факультета еще три дня назад и она вынуждена ночевать у помощника местного наркобарона и спешно осваивать науку изготовления и продажи «колес».

– Но тебе это не грозит, – успокоил ее Декс, когда Ева повернулась и посмотрела на него. – Поиск клиентов – моя забота. Никакого риска.

– Подожди, я не поняла. Так мне надо делать или продавать? – уточнила Ева.

К их столику подошел официант и положил счет. Декс терпеливо дождался, пока тот исчезнет, и ответил:

– Фиш дорожит хорошими химиками. А те нередко зарываются, считая, что сами смогут добиться большего, – и тогда с ними приходится расстаться. Для тебя мы придумали другую схему: ты будешь делать триста таблеток в неделю, половину отдаешь нам, половину продаешь сама. Все, что получишь, оставляешь себе.

– А кому продавать? – осторожно спросила Ева.

Ее напугала перспектива оказаться лицом к лицу с обдолбанными наркоманами, готовыми ради очередной дозы на все, как и ее мать когда-то.

– Клиентура чистая: студенты, профессора, спортсмены. За пять таблеток можно смело брать две сотни баксов. В год получается около трехсот тысяч, – проговорил Декс и улыбнулся, заметив ее ошеломленный взгляд. – Только надо соблюдать правила, – предупредил он. – Если станешь жадничать, приторговывать на стороне или продавать закоренелым наркоманам, нам придется вмешаться. Понимаешь?