Фиона Бартон - Дитя

Я чувствую себя как дикий зверь, что крадучись подходит к самой кромке воды, а за изгибом реки уже с готовностью его ждут, щелкая пастями, крокодилы. Сразу возникает мысль куда-то убежать, спрятаться. «Это в твоем-то возрасте? – осаживаю я себя. – Не будь смешной». Настало время предстать перед лицом правды и все признать.

У меня зарождается новый, уже совершенно взрослый план. Я больше не стану беречь сон этой спящей собаки.

Суббота, 28 апреля 2012 года

По пути домой Кейт заблудилась. Она проскочила нужный поворот, но поняла это лишь через двадцать минут, когда неоновая подсветка за окном сменилась сплошным лиственным пейзажем.

– Зараза! – ругнулась Кейт, глядя на дорогу впереди.

Она съехала с трассы на площадку для отдыха, но не смогла из рук выпустить руль. Она глядела на свои побелевшие костяшки пальцев, словно они принадлежали кому-то другому.

Кейт как сейчас видела лицо Эммы, белое от потрясения в темноте салона, видела шевелящиеся губы женщины, озвучивающие ее ужасный рассказ.

«А как она закричала, что это ее ребенок!» – вспомнила Кейт. Это не на шутку напугало журналистку. И этот крик, и боль в голосе – все это выглядело совершенно правдивым. Но действительно ли с Эммой все это произошло?

Газетчиков нередко осаждают люди, подверженные бредовым расстройствам или же патологически ищущие к себе внимания. Несчастные люди, которые нацелены любой ценой сделаться героями новостей.

Кейт пробило дрожью. Мысленно она была еще в Вулвиче, перебирая все вопросы и ответы, пытаясь понять, что она могла упустить.

– Там что, выходит, два младенца? Два новорожденных в одном месте? Черт подери, этого просто не может быть, – сказала она вслух. – И что мне с этим теперь делать?

Все это понеслось как-то слишком быстро, и Кейт чувствовала, что теряет контроль над ситуацией. Над своим же материалом.

Когда она впервые наткнулась на крохотную заметку о найденном скелете новорожденного, Кейт надеялась, что сумеет написать трогательную статью про это безвестное дитя и про стоящую за ним чью-то личную трагедию. Самое, что надо, субботнее чтиво, думала она. А для нее – возможность отойти наконец от этого бесконечного конвейера интернетных новостей. Однако стоило тронуть поверхность – и это запустило целое извержение самых неожиданных секретов. Ей бы в азарте потирать руки, радуясь, что наткнулась на такой колоссальный материал, но Кейт чувствовала себя так, будто ее саму подхватил и понес этот мощный поток информации.

Она понимала, что невольно сделалась хранителем чужих тайн: и того, как одурманили наркотиками и, возможно, изнасиловали Барбару Уолкер, и того, как Эмма Мэссингхем пережила раннюю беременность, и того, как изменял жене Ник Ирвинг. Ей доверили все эти сокровенные истории, потому что Кейт смогла вовремя задать нужные вопросы. Но что сама она могла теперь рассказать? И вправе ли рассказывать хоть что-нибудь?

Что ей наверняка надо было сделать – так это позвонить Терри, чтобы ввести его в курс дела. Однако это будет означать, что она лишится и без того уже ничтожного контроля над материалами, что еще у нее оставался. У нее просто вырвут их, препарируют, обмуссируют и всячески залапают те люди, что никогда в глаза не видели ни Барбары, ни Анджелы, ни Эммы.

«Это журналистика, Кейт, – вновь услышала она в голове слова своего бывшего шефа. – Ты нужна для того, чтобы рассказать миру их историю, а вовсе не для того, чтобы с ними нянчиться, как мать. Ты чересчур близко это принимаешь».

И все же, чтобы завладеть материалом в самой полной мере, приходится принимать его близко к сердцу. Преподаватели в колледже, читавшие лекции по медиаведению перед юнцами вроде Джо Джексона, упирали именно на объективность и отстраненную сдержанность. Однако Кейт никак не могла сидеть рядом с жертвой насильника или с матерью малыша, над которым надругались, – и оставаться беспристрастной. Как без искреннего сочувствия, без переживания чужой боли расскажешь подобную историю и сумеешь докопаться до правды?

Самое сложное обычно возникает, когда уже не можешь отстраниться от собственных переживаний и при этом начинаешь писать.

Ей требовался сейчас какой-то «момент силы». Взрослый уверенный голос, который скажет ей, что все получится как надо.

«Как же мне не хватает отца, – подумала она и чуть даже не рассмеялась: – Я тебя умоляю! Ну-ка соберись давай».

Она позвонила на сотовый мужа и скрестила пальцы на то, что он еще не спит. Стив немедленно взял трубку: