Джон Вердон - Не буди дьявола

– Отчаянный тип.

– Скорее прагматичный, чем отчаянный.

– Боже, Гурни, если верить новостям, он прикончил трех человек за три дня.

– Да. Но я не думаю, что дело здесь в отчаянном нраве. Я не думаю, что для Доброго Пастыря убийство что-то значит. Это просто действие, которое он периодически совершает в своих целях. Всякий раз, когда чувствует, что убить человека – меньший риск, чем оставить его в живых. Я не думаю, что отчаяние…

Его прервал входящий вызов. Он посмотрел на экран.

– Макс, я должен прерваться. Мне звонит лейтенант Баллард из БКР. И еще, Макс, держись сегодня подальше от хижины. Прошу тебя.

Гурни выглянул в окно. При взгляде на этот причудливый черно-серебряный пейзаж по коже у него побежали мурашки. Он стоял в луче лунного света, пересекавшего комнату посередине, и на стене над кроватью, как на экране, вырисовывалась его тень на фоне светлого квадрата окна.

Гурни принял второй звонок:

– Спасибо, что перезваниваете, лейтенант. Очень вам благодарен. Я хотел обсудить с вами… – но закончить предложение он не смог.

Прогремел взрыв. Ослепительная вспышка – и оглушающий грохот. Неимоверной силы удар в руку.

Он, шатаясь, облокотился на стол, не в силах понять, что произошло. Правая ладонь онемела. Запястье страшно болело.

Заранее боясь увиденного, он поднял руку к свету и медленно покрутил. Все пальцы были на месте, но от телефона остался только обломок. Он огляделся, тщетно пытаясь разглядеть в темноте, что еще повреждено.

Сначала он подумал, что его телефон взорвался. Он судорожно стал обдумывать эту неправдоподобную версию, силясь понять, как это можно было устроить, когда злоумышленник мог получить доступ к его телефону, как внутрь телефона установили миниатюрное взрывное устройство и каким образом привели в действие.

Но это было не просто неправдоподобно, а невозможно. Сама сила взрыва была такова, что не могла исходить от устройства, вставленного в действующий телефон. В поддельный телефон, специально изготовленный ради этой цели, – возможно, но в телефон, по которому он только что разговаривал, – нет.

И тут он почувствовал запах пороха.

Значит, это была не мудреная микробомба. Это был выстрел.

Но для обычного стрелкового оружия выстрел был слишком громким, потому Гурни и подумал сначала о взрыве.

Но он знал, по крайней мере, один пистолет, способный произвести такой мощный выстрел.

И, по крайней мере, одного человека, меткого и точного настолько, чтобы в лунном свете попасть в мобильный телефон.

Вслед за этим Гурни подумал, что стрелок целился через одно из окон и инстинктивно пригнулся, глядя в окно над столом. Но залитые лунным светом стекла по-прежнему закрытого окна были целы. Значит, выстрел прошел через одно из задних окон. Но Гурни стоял так, что было непонятно, как пуля могла попасть в телефон, не пройдя через его плечо.

Так как же…

И тут, вздрогнув, Гурни понял.

Стреляли не с улицы.

Кто-то был здесь, в комнате, вместе с ним.

Гурни понял это, потому что услышал.

Чье-то дыхание.

Всего в нескольких футах от себя.

Мерное, спокойное дыхание.

Посмотрев туда, откуда исходил звук, Гурни в лунном свете увидел черный прямоугольник открытого люка. На дальнем конце люка была видна слабая тень – видимо, там кто-то стоял.

Действительно стоял. Послышался хриплый шепот.

– Сесть за стол, детектив. Руки на голову.

Гурни невозмутимо подчинился.

– У меня есть вопросы. Отвечать надо сразу. Понял?

– Понял.

– Если ты отвечаешь не сразу, я подумаю, что ты лжешь. Понял?

– Да.

– Хорошо. Вопрос первый. Клинтер придет?

– Я не знаю.

– По телефону ты сказал ему не приходить.

– Да.

– Ты думаешь, он все равно придет?

– Возможно. Я не знаю. Он непредсказуемый человек.

– Это правда. Продолжай говорить правду. Пока ты говоришь правду, ты жив. Понял?

– Да. – Голос Гурни звучал спокойно, как часто бывало в экстремальных ситуациях, но внутри он был полон страха и гнева. Страха за будущее и гнева на себя за столь самонадеянный просчет.

Он предположил, что Добрый Пастырь придет ко времени предполагаемой встречи, которое он, Гурни, сам обозначил в разговоре с Ким, и появится в хижине за два-три часа до полуночи. В суматохе фактов, вопросов и догадок, кружившихся у него в голове, он не предположил той очевидной возможности, что Добрый Пастырь придет в хижину раньше – может быть, даже часов за двенадцать.