Андрей Мерзляков - Пацан

— Что делать? — спросил я сам у себя, стоя в ночи, с взъерошенными волосами.

Кричали где — то за полем. Молящий крик о помощи, без слов. Просто женский крик.

Отец тоже слышал?

Я накинул ветровку, на ходу натянул штаны, выскочив из кровати. Спустился вниз по лестнице. Маленький тусклый квадрат света падал на кухню через окно. Стулья и стол выглядели абстрактными набросками в темноте комнаты.

Отец спал. Я слышал его тяжелое дыхание в тишине дома. Странно, что крик с улицы не смог его разбудить.

Тут два возможных варианта: либо он действительно так крепко спал, либо сделал вид, что дрыхнет. Хотя, после заварушки накануне, может он и действительно вымотался. Кто — то же кричит, значит кому — то нужна помощь, а отец, я знал, просто не хотел никому помогать, как я уже говорил раньше. Будь то путник или заблудившийся запивоха. Да будь это кто угодно, он все равно не впустил бы его на порог. А вот пальнуть из ружья для устрашения и крикнуть что — то вроде — «Это частная территория, убирайтесь!» он мог запросто.

Я вспомнил, как к нам на поле забрел старик, явно потерявшийся не только во времени, но и в пространстве. И что бы вы думали? Постучавшись в дверь, он получил лишь отказ и последующие угрозы от отца, высунувшегося из окна с ружьем. Ружье тогда при этом было направлено несчастному старику прямо в грудь.

Я прикинул, что ему было лет восемьдесят, не меньше. Хотя я могу ошибаться, ведь дело было, когда часы едва перевалили за полночь и в темноте сложно разобрать. Вот такой отец был человек, плевать он хотел на всех.

Поэтому я не увидел смысла, что бы тормошить отца, дабы тот проснулся. Я обыграл эту мысль сперва в голове, но она закончилась затрещиной от него, за то, что поднял его среди ночи.

Я отпёр дверь и выскочил на улицу. Какая — то туманная дымка повисла над полем. Ветра не было и было совсем не холодно.

Я обдумывал дальнейшие свои действия.

Бежать среди ночи в лес на источник звуков?

Или подождать у дома, хотя бы немного?

Я направился в амбар и взял керосиновую лампу. Чиркнул спичкой и поджег фитиль. Тот медленно затлел, а потом осветил меня пятном света.

За ограждением захрюкали свиньи и вяло направились в противоположный конец загона, словно я им помешал спать, заявившись в столь поздний час сюда. Самый жирный хряк подобрался к ограждению и сквозь него посмотрел на меня, открыв слегка розовую пасть под приплюснутым носом. Что — то по поросячьи заурчал. Мне этот звук напомнил отцовский храп.

— Спи, дурак, — зачем — то сказал ему я и выйдя из амбара, отправился в поле. Лампу я держал на вытянутой руке перед собой. Пятно света следовало за мной по пятам.

Не успел я дойти до поля, где даже в свете серпа луны виднелись стога, которые я сбил еще утром, с запада вновь раздался женский крик, больше похожий на предсмертный вопль. Потом все стихло. Где — то далеко опять верещал сверчок, которому не спалось в этот час.

Я направлялся на крик неизвестно кого, совсем не подумав.

А если это призрак той убитой девочки, которую нашли в лесу?

Полуразложившаяся, с впалыми ямами вместо глаз, сидит в невысокой траве, ждет меня. Что бы потом…

«Скажешь тоже» — подумал я, отгоняя безумные мысли.

Призраков не существует.

Разве?

Я поднялся на небольшой холмик, после спустился, пробираясь через траву. Лес был уже совсем близко, стволы деревьев походили на сплошную чёрную стену, стремящуюся в грязное небо.

Кто — то плакал, буквально в паре метров от меня. Трава хлестала по лицу и я уже начал жалеть, что побрел сюда. Лампу нёс, стараясь не споткнуться.

— Кто здесь?

Мне ответил лишь шелест травы. В свете от керосиновой лампы метались тени, среди них была и искаженная моя. То догонявшая меня, то отстающая.

— Вам нужна помощь? — вновь спросил я и лес ответил моим же голосом, только отдаляющим эхом.

Рядом что — то двинулось. Где — то в траве.

— Не убивайте меня, прошу! — взмолился голос из травы.

Я увидел примятую полянку и там сидела девушка, обняв свои колени. На вид лет шестнадцать, но я мог ошибаться. Я тяжело вдохнул. Это не призрак, и слава богу.

Я подошел ближе и поднес лампу, что бы разглядеть силуэт.

Лицо было милым, девственным. Но слезы сделали его взрослее, гораздо взрослее. Русые волосы были взъерошены. На девушке голубое платьице, заляпанное и разорванное, в месте, где находятся плечи.

— Я не причиню вам вреда, — затараторил я, — я вам помочь хочу.

— Я от него еле убежала, — всхлипнула она и добавила, — вы можете проверить кусты вон там? Прошу!