Андрей Мерзляков - Пацан

— Всё.

Девчонка открыла глаза и убрала подол изо рта.

— Спасибо, доктор.

Мы тихо засмеялись.

— Можешь рассказать, от кого ты убегала?

Девчонка посмотрела на меня испуганными глазами, словно кошмар этой ночи вернулся к ней сейчас, возник, после моего вопроса. Вновь.

Мне захотелось обнять её. Но этого, конечно, я не сделал.

Трус.

Она поведала мне очень странную и жуткую историю. Несколько раз я проглатывал ком, появляющийся невзначай в горле.

Девчонка рассказала, как убежала из дома от родителей, когда они поругались и говорили о их скорейшем разводе. Потом рассказала, как они стали делить её, их дочь, с кем она останется и будет в дальнейшем жить. Девочка, конечно, всё слышала, она добавила, что подслушивать это подло, но так вышло и она просто услышала их перепалки. А потом, не взяв ничего кроме сумочки с мелочью и легкой жилетки, рванула подальше от такой семьи. Семьи, где её делят, будто какой-то калач на празднике. Несколько дней жила она в городе. Потом как — то она спряталась под брезент, накинутый на повозку с впряженной лошадью. Кучер отсутствовал, а у неё в мыслях был лишь побег, подальше от ее мамы и папы, которым она не особо то была и нужна.

Я её перебил во время рассказа, спросил, как ее зовут.

— Виктория, — ответила она и потом добавила, — все зовут меня Вик.

Потом она продолжила историю, а я слушал, внимая; сидя в пятне света, излучаемого керосиновой лампой в глубине амбара.

Вик уснула в повозке, вернулся извозчик. Потом была дорога, но Вик всё спала, распластавшись на мешках с зерном. Она рассказала, что она так переживала, так плакала по поводу случившегося с ней дома, что выбилась из сил, поэтому просто отключилась.

Рассказывала, как проснулась от того, что извозчик кричал на неё, просил заплатить за дорогу, а когда она отказалась, пытался схватить за косу, но она выпрыгнула из повозки и ускользнула куда глаза глядят. Вик говорила, что не понимала, куда бежит, потому что они были на какой-то проселочной дороге без единого указателя. Ни одной живой души, колея и плантации кукурузы, выше головы.

И она одна — одинешенька.

— Что здесь происходит?!

Нервный голос привел нас в чувство. Мы испуганно посмотрели на вход в амбар, откуда он прозвучал.

На пороге стоял отец. Волосы взъерошены. В свете керосиновой лампы его лицо выглядело, как оскалившийся в плотоядной улыбке череп, нанизанный на худое тело.

И ещё — было кое — что было пострашнее, чем его гробовой вопросительный голос, разверзший тишину. В руках его было ружье и два зияющих отверстия были направлены в нашу сторону.

Я же знал, знал, Господи, что всё так кончится.

* * * *

Сейчас он, отец, пристрелит нас, как того бродячего пса.

Я ещё не успел подумать об этом, как раздался оглушительный выстрел. Такой громкий, что заложило уши.

— Кто эта шлюшка, пацан? — заорал отец. — Кто, черт побери, она?!

Стрелял он в воздух и больше всего перепугал Вик. Перепугал так, что она вцепилась до боли в мою ладонь своей, теплой и мягкой.

— Пап, я всё объясню…

Я приподнялся, а девчонка юркнула мне за спину.

— Нечего мне тут объяснять, щенок! — отец нервно зашагал нам навстречу вглубь сарая.

— Она была ранена, пап! — пытался объяснится я, разведя руки.

Он почти подошел к нам. Я почувствовал, что Вик дрожит и жмётся ко мне так сильно, что казалось я сейчас упаду от её напора прямо на отца.

— Да послушай ты! — закричал я, что аж сам испугался своего голоса.

Отец отбросил ружьё и двумя руками схватил меня за шиворот. Глаза его в паутинке морщинок по бокам пылали ненавистью, будто адским пламенем.

— Ты никогда меня не слушаешь, пацан! Никогда!

Он орал мне в лицо, а я хотел выбраться из его железной хватки.

— Не трогайте его! — услышал я сбоку голос Вик.

Она каким — то чудом из — за моей спины переместилась и возникла теперь уже по левую руку отца.

— Что ты сказала, соплячка?!

В отца словно вселился бес. Он отпустил меня и повернулся туда, откуда донесся голос девчонки.

Я посмотрел на Вик и потерял дар речи. Мне казалось, что это все неправда. Что это какой — то кошмарный сон и сейчас, еще чуть — чуть, и я проснусь. Проснусь весь мокрый от пота.

Но нет, это была явь.

Меня напугало то, что Вик ухитрилась схватить отцовское ружьё и направить два дула на его же хозяина.

В тусклом свете её силуэт казался нечетким наброском.

— Не трогайте его! — повторила Вик моему отцу, а тот, выпучив глаза, просто остолбенел. Смотрел на девчонку испепеляющим взглядом.