Андрей Мерзляков - Пацан

Солнечный круг на горизонте превратился в полукруг и умерил свой пыл. Дело шло к вечеру.

Я весь был мокрый. Потный и грязный. Уставший, обессиленный подросток.

Я умылся в железной бочке, зачерпывая воду совком. Потом начал пить прохладную жидкость, пока желудок не проурчал, говоря стоп.

Отец вытащил деревянный стол из гаража на улицу. Инструменты остались внутри, там, где скучала машина — это было видно в проеме приоткрытой створки двери. На столе отец разделывал свинью, пока не стемнело.

Белая пупырчатая кожа свисала с края стола. Мякоть он подрезал, как сорняки и укладывал чуть дальше от тушки, аккуратно ложа куски в ряд.

— Ужин на столе, — сказал отец не выражая никаких эмоций, а полностью сконцентрировавшись на разделке.

Я глянул на кровавую мясорубку на столе. Раньше мне приходилось видеть такую картину и не раз, я бывало по просьбе отца делал тоже самое.

— Нет, мне что — то не хорошо…, — промямлил я и прикрыв ладонью рот бросился к амбару и изверг на землю всё, что я ел за последние сутки: почти ничего, вода и желудочный сок.

— Видать переутомился, — подметил отец, орудуя тесаком, блестевшим в остатках солнца, едва торчащего на горизонте.

Я выпил ещё воды и меня отпустило. Я подошел к отцу, посмотрел на него. Собрался духом, чтобы спросить у него о том, что не давало мне покоя.

— Где Вик?

— Кто это, пацан?

— Девочка, пап.

— А… домой отправил, когда повозка проезжала.

— Ты ей ничего не сделал? Скажи только честно, прошу.

— Нет. Она и так напугана была до смерти. Собирался бы в город, поехал бы с ней.

— Зачем? — выпалил я.

— Отцу ее передать лично в руки. И прочитать ему лекцию по поводу правильного воспитания детей. Не делай вид, что я забыл, как она мне ружьём в морду тыкала.

— Не буду, пап. Я лучше… пойду полежу немного, если можно.

— Иди. Поешь только, а то смотреть страшно. Косточки, да кожа. — Отец обрушил тесак на податливое мясо, смачно разрубив большой кусище на два средних. А средние на четыре маленьких.

Я поднялся наверх и прилёг сверху, на одеяло, не расправляя кровать.

Интересно, он мне врёт?

Нужно разыскать Вик и убедиться, что она в порядке.

Как мне это сделать? Пока не придумал. Я эту идею пока вынашивал в мозгу. Вновь сталкиваться с отцом из — за своих необдуманных поступков, я не хотел, поэтому решил повременить с поездкой в город.

Проснувшись утром, я не обнаружил отца дома. Печка ещё была теплой, значит от встал в самую рань, ничего необычного. И действительно, мои мысли подтвердились. На кухне лежала записка, нацарапанная небрежным почерком на листе, позаимствованном из его книги учёта:

«Уехал в город. Стереги дом. Покорми скот. Суп тебе оставил. Никого не впускай».

— Хорошо, — обрадовался я, вновь почувствовав себя свободным.

Главное не забывать, что это ненадолго. И скорее всего, вечером он вернётся обратно.

Я вышел на улицу, где под окном щебетали птицы. Небо было светлое — светлое, будто все облака умчались куда то в другое место. Скулы болели, но не так, как вчера.

Я услышал чьи — то разговоры, а потом до меня донесся со стороны поля шум. Шум приближающейся повозки.

Я побежал к дороге.

Извозчик, завидев меня, взволнованно уставился сверху вниз. Подъехав, остановил лошадь. В повозке сидели двое мужчин в клетчатых рубахах и женщина со спящим ребеночком — грудничком, укатанным в белое одеяло.

— Что то случилось, малыш? — спросил усатый извозчик.

Лошадь топтались на месте. Мужики бросили на меня свой взор ровно на мгновение, а потом вновь продолжили обсуждать какие — то свои дела и проблемы. Женщина исподлобья смотрела на меня. Светлое лицо, каштановые волосы, спрятанные под косынкой. Не такая красивая, как Вик, подумал я.

— Нет, сэр. Всё хорошо. Я лишь хотел узнать, не вы ли вчера следовали в город этим вот рейсом?

— Я, а что? Вчера воскресенье было, так что я один здесь проезжал. Тише, тише, — обратился извозчик к встрепенувшейся лошади и та его покорно послушалась, угомонившись.

— Один говорите?

— Да, сынок. Два раза. Утром рано и вечером.

— Вы вчера девочку отсюда не увозили? Примерно моего возраста?

— Девочку? Не припомню.

— Подумайте хорошо, пожалуйста! Это очень важно.

— Подумал, подумал. Вчера точно никакой девочки я не вёз.

— А мог кто-нибудь другой, ну из этих, как сказать, из ваших напарников довести её до «Юниона»?

— Я был один вчера, сынок. Из наших у всех был выходной, они пьянствовали, я уверен, так как сам с ними не пошёл.