Анатолий Борзов - Anenerbe [СИ]

Следующий день Александр Николаевич начал с похода в библиотеку, откуда принес две толстые книги — Атлас народов мира и Большую медицинскую энциклопедию — издание исправленное и дополненное. Недолго думая, приступил к чтению второй. Читал едва ли не целый день с небольшими паузами. За этим занятием его и застала Зоя Константиновна — Кузнецов сидел за столом и делал какие-то выписки.

— Саша, — супруга с интересом глянула в открытую книгу, — это что?

Саша поднял голову и ответил: метеоризм — вздутие живота вследствие избыточного скопления газов в кишечнике. Может возникнуть у вполне здорового человека после чрезмерного употребления некоторых продуктов — натурального молока, картофеля, капусты, пива, черного хлеба. При появлении метеоризма следует обратиться к врачу. Особое внимание следует обращать лицам, страдающим стенокардией, так как растяжение кишечника газами может провоцировать спазм венечных сосудов сердца.

— У тебя болит живот?

— При чем здесь живот! — воскликнул Александр Николаевич — мне срочно нужен диагноз. Я болею уже третий день, а чем — не знаю! Мне нужен больничный, а стало быть, какое-нибудь заболевание.

Зоя Константиновна тут же все прекрасно поняла и присела рядом.

— Не вижу никакой проблемы. Нужно позвонить Мошниковой.

— Тамаре?

— Ну конечно! Все объяснить, и она выпишет тебе направление на процедуры.

— Подожди, Тамара — окулист.

— Какая разница! Тебе нужен больничный?

— Но у меня прекрасное зрение и никаких жалоб. Нет, я так не могу, обманывать порядочную женщину, а если нам и в самом деле когда-нибудь потребуется ее помощь? Ты об этом подумала? Давай поищем что-нибудь другое, мне и в самом деле, право, неудобно.

— Кроме Тамары, есть Эдуард Ильич, но он гинеколог.

— Гинеколог не пойдет.

— Не пойдет, — согласилась Зоя Константиновна и принялась интенсивно думать — перебирать в памяти знакомых врачей. — Может, обыкновенный грипп?

— Какой грипп в сентябре?

— Простуда?

Александр Николаевич махнул рукой.

— Газеты читай. Грипп обещают только в ноябре.

— Отравление грибами. На рынке видела — уже продают.

— Стационар! Положат в больницу на месяц! Самый доступный и подходящий на сегодня для меня вариант — радикулит. Наш отечественный — никаких вопросов и подозрений. Мается каждый третий, а после сорока — каждый второй, нужно только определиться, в каком месте болит.

— Спина.

— Понятно, что спина, но спина-то большая. Вот глянь, я тут выписал, — и после небольшой заминки Александр Николаевич прочитал.

— Наиболее распространенное заболевание периферической нервной системы. Самая частая причина — заболевание позвоночника, при котором межпозвоночные диски утрачивают эластичность и становятся непрочными… так это неинтересно, вот… обычно радикулит развивается остро,… и далее по тексту… лечение проводит врач.

Кузнецов вскинул голову.

— Что и требовалось доказать. Я выбрал наиболее распространенную форму — пояснично-крестцовый радикулит, при котором боли имеют разнообразный характер и локализуются в пояснично-крестцовой области и по ходу седалищного нервна. Запомнить легко — объяснил Александр Николаевич.

На этом и порешили, однако каким было удивление обоих, когда на следующий день Кузнецов не смог самостоятельно встать с постели! И знаете, где болело? В пояснично-крестцовой области!!!

У Виталия Борисовича напротив никогда ничего не болело. Доходило до смешного — за всю свою жизнь товарищ Шумный не видел ни одного живого врача! В поликлинике, где раз в год он проходил диспансеризацию — обязательное обследование — персонал воспринимал, как людей в белых халатах, что-то вроде формы, положенной в силу своей профессиональной принадлежности. Обходил кабинет за кабинетом, повторяя одно и тоже: жалоб нет, чувствую себя хорошо. А он и в правду чувствовал себя великолепно. Единственное, что иногда его беспокоило — обыкновенная хандра, которую он объяснял усталостью. Работал Виталий Борисович много, порой даже слишком — по двенадцать часов, и когда был простым водителем, и когда его зачислили в органы. Работа для Шумного означала жизнь — куда-то идти, с кем-то встречаться, сидеть на планерках, затем вновь куда-то бежать и вновь с кем-то встречаться. Иногда ловить нехороших людей, но чаще становиться вынужденным свидетелем малых и больших бед, что обрушиваются на человечество. Если учитывать количество этих несчастий, в пору задастся вопросом, а что же происходит с миром? И куда этот мир катится? Любая трагедия или горе оставляет свой след — видимый или невидимый не только в душе несчастного. Возможно, по этой причине Виталий Борисович мобилизовал свои силы, чтобы оградить уже себя от возможных последствий — уже нравственных, и вероятно, преуспел. Сказать, чтобы он стал более равнодушным или черствым — означает, поступить в отношении младшего оперуполномоченного заведомо несправедливо. Привыкнуть даже к чужому горю невозможно, однако только в том случае, если ты все еще чувствуешь. Виталий Борисович чувствовал, не так остро, как в первые месяцы своей службы, когда по вечерам вспоминал драматические события. Одно дело, прочитать в газете и тут же забыть, другое — распутывать паутину чужих судеб и нести за это ответственность. Да, да! Нести ответственность и отвечать за действия и поступки совершенно незнакомых людей, которые зачастую уже давно перестали быть людьми. Как бы не ругали милицию сегодняшних дней, и какие бы мерзавцы не нашли себе в ней приют, именно она оставалась последним рубежом, куда обращались и куда будут обращаться за помощью. Виталий Борисович был далек от философии, однако и он прекрасно понимал, происходящие в обществе перемены коснутся каждого. От них невозможно спрятаться, убежать или уехать. Они достанут тебя везде и если не сегодня, так завтра. Еще он понимал, что сегодняшний день — безжалостный суд над каждым, где, если и можно апеллировать, так только к своей совести, где судью и обвиняемого можно поменять скамьями, где решение принимается задолго до начала процесса, а сам процесс — не более чем спектакль уровня художественной самодеятельности. И, тем не менее, он продолжал трудиться, оставаясь там, где и полагается быть простому и маленькому шурупчику в большой и неуклюжей шестеренке. Иногда, что случалось крайне редко, он вдруг представлял свое ведомство как чистилище, где идет предварительный сбор материалов на всех, кто вскоре обязан предстать перед членами Высшего суда. Только вместо чертей с вилами по этажам здесь бегали обыкновенные люди с папками, в которых содержались секретные сведения о темной стороне бытия. Как и черти, люди были разные как по росту, так и внешне, правда, с одной и той же особенностью — почти никто не улыбался. А если и улыбались, то крайне редко — два раза в месяц в день зарплаты. Лично себя Виталий Борисович никоим образом от коллектива никогда не отделял и тоже представлял в виде чумазового, но только без хвоста.