Анатолий Борзов: Anenerbe [СИ]

Сначала появилась голова — средних размеров, обросшая непокорными, слегка вьющимися волосами. Затем сверкнула лысина — крохотное блюдечко, и только потом глаза, которые посмотрели направо, моргнули пару раз, о чем-то подумали и вновь моргнули. Дверь отползла в сторону и уже собралась вернуться в исходное положение, когда на ее пути возникла нога, вернее, стоптанный башмак. Дверь уткнулась в башмак, тот сморщился, а через секунду-другую сморщилось и лицо.

Тихо.

На лестничной площадке было и впрямь тихо. Ни души.

Однако человек не спешил. Словно пес, поводил ушами, вслушиваясь в тишину, посмотрел на противоположную дверь и только потом осторожно вышел. Также осторожно прикрыл дверь и еще раз поводил ушами.

Одет он был более чем странно: кроме стоптанных башмаков серый или скорее зеленый плащ, потерявший цвет, и синяя рубашка в красную клеточку — она выглядывала как на груди, так и на животе, где явно не хватало пуговиц. В руках мужчина держал сумку, какую — не разобрать. То ли хозяйственную, то ли спортивную, однако это была сумка. Одна ручка перевязана грязным бинтом, другая — шнурком или бечевкой. Разобрать более точно не представлялось возможным.

Щелкнул замок, и мужчина вздрогнул. Посмотрел на дверь, будто желал убедиться, что именно она является источником звука. Осторожно приблизился к перилам и глянул вниз.

Высоко. Так высоко, что закружилась голова.

— Черт, — сказал мужчина и плюнул.

Проследил взглядом, однако звука, что рождается при приземлении, не услышал. Еще раз плюнул и вновь ничего не услышал.

— Высоко, — сказал мужчина. Кому сказал — непонятно. То ли себе, то ли еще кому-то,… хотя, все же, наверно, сказал себе — на лестничной площадке ни души.

— Так уж и ни души, — тихо пробормотал человек и стал медленно спускаться по лестнице. Когда он достиг очередного пролета, противоположная дверь — ту, в которую смотрел мужчина, отворилась, и появилась другая голова — женская. В бигудях и платке… или нет, не так… в платке и бигудях. Осторожно ступая, женщина приблизилась к перилам и тоже глянула вниз. Кроме платка на женщине был не первой свежести халат, а под халатом, по всей вероятности, ничего не было. Об этом смелом предположении говорил тот факт, что появившаяся на свет неприлично белая нога уходила к своему основанию. Женщина хотя и смотрела вниз, однако увидеть интересующий ее объект не могла.

Мужчина тем временем продолжал осторожно спускаться вниз, погруженный в свои, только одному ему понятные мысли. Он уже приближался ко второму этажу, когда мимо него кто-то пролетел — какое-то размытое и непонятное пятно. А уж затем, вслед за пятном последовал крик.

— Женский, — произнес мужчина и спустился еще ниже.

Женщина была голой, а халат, что пару секунд назад прикрывал тело, оказался у бедняжки на голове. Предусмотрительно. В противном случае взору непременно предстала бы картина мрачная и неприглядная.

— Тьфу, — сказал мужчина и плюнул, кажется, в третий раз.

Виталий Борисович Шумный, в прошлом участковый, а нынче сотрудник одного из подразделений, занимающихся расследованием преступлений, к месту трагедии подъехал со своим напарником — подающим неплохие надежды Сережей Кулебяка. Согласны, несколько странная фамилия была у напарника, однако куда денешься, слова из песни не выбросишь. Да и Виталий Борисович уже устал от колких шуточек коллег в свой адрес, спасал возраст, над которым шутить не полагается. Разница в годах между Сережей и Виталием Борисовичем — существенная. Не отец и сын, но и не ровесники. Однако служба не выбирает, и кто тебе достанется в напарники — воля вышестоящих командиров.

— Труп, — сказал Сережа и шуганул парочку мальчуганов, с интересом разглядывающих мертвую женщину.

— Ничего не трогали? — уточнил в свою очередь Виталий Борисович и присел на корточки.

— Ничего, — ответил ему какой-то мужчина и тоже присел на корточки.

Смотреть на мертвого всегда неприятно, пусть даже покойник и голая женщина.