Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

Что касается Микаэля, собственноручно он не написал ни слова. Бóльшую часть времени Блумквист мучился болями и головокружениями от морфина; он перенес несколько операций. Врачи давали благоприятный прогноз: через полгода ноги должны восстановиться полностью. И это было большое утешение. Но Блумквист стал замкнут и тяжел на подъем. Только обсуждая с Эрикой Бергер ее развод, он снова становился прежним Микаэлем и даже смеялся, когда Эрика говорила, что завела себе любовника, которого тоже зовут Микаэль.

– Что ж, это по-своему удобно.

При этом он не находил в себе силы обсуждать то, что пережил в Моргонсале. Микаэль запер тот ужас у себя внутри, и это беспокоило Эрику. Она решила заявиться к нему домой в надежде хоть немного облегчить эту ношу. Но для начала просмотреть статью о фабриках троллей, которую он выслал ей с такой неохотой.

Эрика надела очки для чтения и приступила к работе. Начало показалось ей многообещающим, но с каждой страницей она все больше понимала нежелание Блумквиста публиковать этот материал. Микаэль запутался. Он хотел сообщить читателю слишком много и сразу. Эрика взяла кофе и пролистала дальше, пока не наткнулась на некоего Владимира Кузнецова. Что за черт?.. Блумквист доказывал, что Кузнецов стоит не только за фрабриками троллей, но и репрессиями в Чечне. До сих пор это, кажется, не было известно.

Эрика вошла в Сеть – так и есть. Интернет-публикации представляли Владимира Кузнецова кем угодно – ресторатором, хоккейным фанатом, специалистом по медвежьим стейкам и прожигателем жизни, – но только не убийцей и дезинформатором, развязавшим, помимо прочего, последний биржевой крах. Между тем из материала Блумквиста следовало, что именно Кузнецов являлся главным стратегом множества всемирных кампаний лжи и ненависти. И это было сенсацией, ни больше ни меньше, вот только…«Черт возьми, Микаэль, – думала Эрика Бергер, – кто же прячет такую информацию на последних страницах статьи, да еще и подает без единого намека на доказательства?»

Тут она заметила активную ссылку на фамилию Кузнецова в статье. Кликнула на нее, вышла на документы на русском языке и позвала редактора Ирину, которая помогала Блумквисту летом. Ирина, коренастая смуглая женщина в роговых очках, смущенно улыбаясь, подошла к Эрике и опустилась на стул рядом. Та не перебивала ее, пока Ирина переводила вслух, а потом коллеги переглянулись и выпалили разом, будто сговорившись:

– Это черт знает что.

Микаэль только что на костылях вернулся в квартиру на Бельмансгатан и почти не воспринимал того, что кричала по телефону Эрика. Во-первых, в голове у него мутилось после морфина. Во-вторых, события в Моргонсале вытеснили из его памяти все остальное.

В больнице он лежал в одной палате с Лисбет. Одно ее присутствие успокаивало Микаэля, так как Саландер оставалась единственным человеком, способным понять, через что он прошел. Блумквист успел к ней привыкнуть, когда она, не попрощавшись и ничего не объяснив, вдруг исчезла.

В больнице поднялся переполох. Доктора и медсестры искали ее повсюду, а потом появились Бублански и Соня Мудиг, еще не оправившиеся от бесконечных допросов. В общем, все было без толку. Лисбет пропала бесследно. Блумквисту хотелось кричать…Ну почему она все время убегала от него? Но случилось то, что случилось. Непредвиденные переживания пришлось компенсировать дополнительными дозами обезболивающих препаратов. Что, разумеется, не отменяло телефонных дискуссий с Катрин по поводу будущей статьи.

Сванте Линдберг, Стан Энгельман и Иван Галинов находились под следствием, и это означало конец клуба «Свавельшё», если не русского преступного синдиката, у которого были слишком могущественные покровители.

Что касается Юханнеса Форселля, он, судя по всему, более или менее успешно справлялся со своими моральными проблемами. Иногда Блумквисту казалось, что Катрин обошлась с ним чересчур мягко. С другой стороны, Форселлю «Миллениум» был обязан последним триумфом, а значит, некоторые послабления были вполне простительны. Тем более с учетом того, через что пришлось пройти Ребеке и детям.

Но главное, Нима Рита был кремирован согласно буддистскому обряду в Тенгбоче. Планировалось провести поминальную молитву, для участия в которой Боб Карсон и Фредрика Нюман уже вылетели в Непал. Все как будто улаживалось, но Блумквиста это не радовало. Он чувствовал себя стоящим на отшибе, особенно теперь, когда Эрика о чем-то разгоряченно говорила по телефону. Что ее так взбудоражило, в конце концов?