Джоди Пиколт - Второй взгляд

Мы верим в то, во что хотим верить; мы слышим то, что хотим слышать. О том, что мы много страдали, догадаться нетрудно. Будь это иначе, зачем бы мы сюда пришли?

Внезапно стол начинает дрожать и вертеться, встает на дыбы, подобно взбесившемуся жеребцу. Взгляд Гедды становится непроницаемым, губы ее чуть приоткрыты. Не знаю, что делать, и смотрю на Руби. Но она еще меньше моего представляет, как следует вести себя на спиритических сеансах.

— Ma poule, — раздается чей-то голос, более высокий, чем голос Гедды, слегка шепелявый.

Сердце мое бьется где-то во рту, ребенок колотит ножками так, словно хочет выскочить наружу.

— Симона? — шепчет Руби, голос ее едва слышен, должно быть, от потрясения у нее перехватило дыхание.

— Дорогая, скажи своей подруге, что бояться совершенно нечего. Мы все здесь ждем ее, — произносит голос.

Вспоминаю, где я слышала подобный акцент. Так говорит Руби, когда устает или забывается. Так говорят во Французской Канаде.

— Это моя сестра, — дрожащим шепотом сообщает Руби, — Симона. На всем свете только она одна называла меня так — ma poule, мой цыпленок. Моя маленькая курочка.

Та самая старшая сестра, которая умерла от дифтерии… Но смысл ее слов остается туманным. Что означает «мы все здесь ждем ее»? Ждут, когда я вступлю в контакт с матерью? А может — когда я покину этот мир и присоединюсь к ним?

Ребенок у меня в животе замирает, руки мои бессильно падают вдоль тела. Чувствую во рту горький привкус ужаса. Наверное, человек ощущает нечто подобное за мгновение до того, как его автомобиль врезается в дерево. Вижу белое свечение, ощущаю, как граница между мирами беззвучно растворяется.

То же самое когда-то чувствовала моя мать.

В голове моей вихрем вертятся вопросы. Смогу ли я увидеть своего сына, или я не заслуживаю подобного счастья? Будет ли он меня помнить? Больно ли мне будет умирать? Пойму ли я, что смерть уже близка? Но я молчу. Достаточно и того, что я убедилась: интуиция меня не обманывала.

Мадам Гедда медленно выходит из транса. В левом уголке ее рта скопилась белая слюна в форме запятой. Кладу на стол десятидолларовую купюру. Придется сказать Спенсеру, что я потеряла деньги.

— Возвращайтесь, — говорит Гедда на прощание.

Догадываюсь, речь идет о возвращении из иного мира.

Прежде всего, всеобъемлющие евгенические исследования должны выявить, какого рода проблемы существуют в государстве; если это возможно, они должны также выявить причину этих проблем.

Смотровой кабинет доктора Крейга, гинеколога, находится на Парк-авеню. Застегнув блузку, бросаю взгляд в окно на улицу, которая пытается казаться парком. Но эти деревья никого не могут обмануть. Сколько бы их здесь ни сажали, город остается городом, местом, где траве не пробиться сквозь асфальт. Доктор вытирает руки полотенцем. После осмотра он избегает встречаться со мной глазами. Точно так же, как и я с ним.

— Миссис Пайк, когда вы оденетесь, будьте добры, пройдите в приемную, — говорит он ровным, бесцветным голосом.

Вернувшись в музей, где Спенсер упивался похвалами своих коллег, я, разумеется, не сказала ему о своем визите к медиуму. Когда муж сообщил, что поведет меня на прием к знаменитому гинекологу, одному из лучших в стране специалистов по беременности с высокой степенью риска, я не стала возражать. Ясно как день, что от моего решения ничего не зависит. Я точно знаю, что́ должно случиться, но не могу изменить свою участь.

Когда я была маленькой, отец пригласил на обед главного судмедэксперта штата. Разрезая куриную грудку, тот рассуждал об ощущениях, которые испытывает утопающий. В тот момент, когда в легкие попадает вода, человек испытывает ужас, пронзительный, как удар ножом под ребра. Но потом задыхается, и его охватывает полное безразличие. Человек прекращает биться, скрывается под водой и безропотно идет ко дну.

Я уже достигла дна. Лежу на песке и сквозь толщу воды любуюсь закатом.

В кабинет заглядывает медсестра:

— Миссис Пайк, вас ждут.

— Да-да, я уже готова, — отвечаю с фальшивой улыбкой.

Сестра провожает меня к приемной.

— Приятно на вас смотреть, — говорит она. — Вы так и сияете.

Должно быть, все беременные сияют, вне зависимости от того, будет ли им дарована радость материнства. А может, все беременные думают, что непременно умрут от родов.

В приемной доктора Крейга стены обшиты темными панелями, что придает комнате брутальный вид и делает ее похожей на каюту клипера. Кают-компания, затянутая сигарным дымом, — это нечто вне времени.