Джоди Пиколт - Второй взгляд

— Я бы тоже хотел стать другим, — пробормотал он. — Стать нормальным.

— Знаешь, такие парни, как мы с тобой, тоже необходимы. Ведь только сравнивая себя с нами, нормальные люди понимают, что они нормальные.

Итан улыбнулся сквозь слезы:

— Пожалуй, нам стоит держаться вместе.

— Отличная мысль, — кивнул Росс и поднял крышку ноутбука. — Как раз сейчас я рассчитываю на твою помощь.

Когда Илай, с грузом новых ночных кошмаров, вернулся домой, было уже три часа. В пять утра на карьере начались взрывные работы, но Илай, разбуженный грохотом, ухитрился сунуть голову под подушку и уснуть опять. Когда в половине седьмого в дверь позвонили, он с трудом поборол искушение прогнать раннего визитера, пальнув в сторону двери из револьвера. Лишь мысль о том, что подобная выходка будет стоить ему полицейского значка и кучи объяснительных записок, заставила Илая подняться с кровати.

Едва он распахнул дверь, в дом вихрем ворвалась Фрэнки.

— Сейчас ты упадешь! — пообещала она, направляясь прямиком в кухню. (Илай, в одних трусах, потащился за ней.) — Представь себе, я протестировала твою ночную рубашку. Ну то есть рубашку жертвы.

— Фрэнки…

— Ты думал, что пятна на ней — это кровь?

— Ну да.

— А вот и нет. Илай, почему ты не держишь кофе в холодильнике, как это делают во всем цивилизованном мире? — вопросила она, окинув взглядом комнату. — И почему ты принимаешь даму в одних трусах?

— Было бы лучше, если бы я принимал даму без трусов?

— Было бы лучше, если бы ты оделся, прежде чем открывать дверь.

— Фрэнки, прошу тебя, не надо на меня наезжать, — простонал Илай. — Я сегодня спал всего три часа.

Фрэнки наконец обнаружила кофе — он оказался на холодильнике в коробке с черным обувным кремом — и положила несколько ложек в кофеварку.

— Это меконий, — изрекла она.

— Да нет, кофе вроде колумбийский.

— Ты и правда не выспался, бедолага. Я говорю о пятнах.

Илай зевнул и почесал грудь. Он так устал, что не стыдился торчать перед Фрэнки практически нагишом. Все равно ее интересуют только результаты анализов, а на его голое тело ей наплевать.

— Ну и что это такое — этот твой меконий? Радиоактивное вещество? Ты хочешь сказать, что ее повесили инопланетяне?

— Меконий — это фекалии. Детские какашки.

— Подумаешь, чудо какое. Мы прекрасно знаем, что в ту ночь она родила ребенка.

Кофеварка зафыркала, и Фрэнки, окинув кухню взглядом, нашла две кружки, у которых общим было только предназначение.

— Ты сказал мне, что ребенок родился мертвым. Но мертвые дети не какают!

Последняя ее фраза прорвалась сквозь туман, окутавший сознание Илая.

— Погоди-ка, — тряхнул он головой.

— Наконец-то проснулся! — усмехнулась Фрэнки. — Ребенок родился живым.

Сегодня был день бинго, и, хотя Илай совершенно не собирался играть, некий доброжелательный сотрудник дома престарелых положил перед ним карточку.

— Би одиннадцать! — провозгласила координатор мероприятия, упитанная дама в ярко-желтом комбинезоне, похожая на громадную тыкву. — Би одиннадцать!

Илай увидел Спенсера Пайка, прежде чем старик его заметил. Санитар катил кресло-каталку, в котором сидел Пайк, к столу.

— Позвольте мне, — произнес Илай, берясь за ручки кресла.

Санитар покорно отошел, и Илай откатил старика в угол, подальше от оглушительных воплей ведущей.

Илай сам не ожидал, что при виде такой развалины, как Пайк, испытает столь острый приступ ненависти. Этот человек пытался извести под корень всю свою семью. Этот человек считал, что может решать, кто имеет право жить, а кто нет. Этот человек воображал себя Богом.

Илай невольно содрогался, читая полицейские отчеты 1932 года, когда жестокое обращение с подследственными считалось нормой. Теперь он понимал, как трудно справиться с желанием набить кому-нибудь морду, если злоба наполняет тебя до краев и ты рискуешь захлебнуться в ней.

— Убирайтесь, — прошипел Спенсер Пайк.

Илай наклонился и прижал к спинке кресла плечи Пайка:

— Вы лгали мне, Спенсер.

— Я даже не знаю, кто вы такой.

— Не надо строить из себя маразматика. Я не сомневаюсь, с мозгами у вас все в порядке. Наверняка вы прекрасно помните все, что натворили за свою долгую жизнь. Возможно, вы даже помните имена.

— Чьи имена?

— О семьдесят пять! — заорала ведущая. — У нас есть бинго?

— Вы были уверены, что никаких подозрений на ваш счет не возникнет. Копам вы сказали, что, увидев жену повешенной, перерезали веревку и сняли тело. Никто не позволил себе усомниться в ваших словах. Но тело было снято за несколько часов до того, как вы позвонили в полицию.