Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

– Верю. Но я говорю о методиках, которые они не получат еще десятки лет. А я могу использовать их прямо сейчас, – настаиваю я, имея в виду, что это меня они могут использовать прямо сейчас.

– Мы обдумаем ваше предложение, – Чен вежливо просит меня отвалить. Я пытаюсь убрать с лица презрительное выражение.

– А с велосипеда Кристофера Бострома отпечатки пальцев кто-нибудь снял?

Чен сверяется с бумагами.

– Не думаю, десять лет все-таки прошло.

– Да, и я готов спорить, что за эти десять лет к нему не прикасались.

– Ладно, ладно, – отвечает она, будто делает мне одолжение.

Сибел бросает на нее задумчивый взгляд, потом решает все же высказаться.

– Журналистам мы не говорили, но в сарае было полно «пальчиков».

Это для меня новость.

– И?

– Никаких совпадений. Ни в одной базе не значатся. И не то чтобы это были частичные отпечатки, нет, полные четкие пальцы.

– То есть до этого не привлекался.

– Ну, не с этими руками. И все чеки, все платежки, все телефонные звонки – имена вымышленные, компаний не существует. Даже ни одного банковского счета.

– Как это вообще возможно в современном мире?

Сибел качает головой.

– Обычно на конце цепочки все-таки обнаруживается хотя бы какая-то фирма-однодневка, но тут и этого нет. В общем, знаем еще меньше, чем изначально.

– Не совсем, – отвечаю я.

– Что вы имеете в виду? – спрашивает Чен.

– Кто может провернуть такую операцию прикрытия? Это выглядит как вполне понятная зацепка, но что я вам-то рассказываю, вы и без меня знаете.

Да, я знаю, что это звучит по-хамски, но имею право. Пусть делают свое дело. Но и я не собираюсь оставаться в стороне, потому что убийца на свободе, и он явно умнее, чем мы можем себе представить. Как и Джо Вик, он убивает у всех под носом, оставаясь невидимкой. Но теперь появились тела, и маскировка начинает давать сбои.

Я лежу на кровати в гостиничном номере недалеко от аэропорта Лос-Анджелеса. И разговариваю с Джиллиан, чье лицо занимает большую часть экрана моего ноутбука, подсвеченного огнями города. Ее вид успокаивает. И не только потому, что мне безумно нравятся ее светлые волосы и образ провинциальной красотки, а еще потому, что вместе мы прошли через самый худший кошмар, который вообще можно себе вообразить, и между нами появилась связь, недоступная любой другой паре. Хотя формально мы и не являемся парой. Мы оба до сих пор пытаемся понять, кто же мы друг для друга.

Последний час я потратил на подробное изложение событий последних дней, пытаясь загладить вину, которую чувствовал, не выходя все это время на связь.

– Вот так. Что ты обо всем этом думаешь?

– Что ты заносчивый осел, – отвечает она.

Обожаю эту женщину, она за словом в карман не полезет.

– А обо всем остальном?

– Ну, а что ты хочешь услышать? Что ты слишком самонадеян и тебе нужно вернуться в Остин, а расследованием пусть займутся настоящие копы? Потому что мне кажется, ты хочешь, чтобы я именно это сейчас сказала.

– Нет, ну… знаешь… Блин. Так уж и самонадеян?

– Да, без всякого сомнения. Но, с другой стороны, все вы ученые такие умники.

– Справедливо. Но еще мы бываем самонадеянны в тех областях, где ничего не понимаем, – добавляю я.

– Ты указываешь копам, как снимать отпечатки пальцев или допрашивать подозреваемых?

Я решаю не поднимать тему велосипеда, и так знаю, что она не об этом.

– Нет, я только…

– Боишься, что это еще один Джо Вик? Не надо, он был уникален. А вот бояться, что на свободе другой злодей, о котором ты ничего не знаешь, – еще как надо.

– Ни я, ни копы.

– Чего именно ты боишься?

Вот, вот так она умеет докопаться до сути проблемы.

– Что они сейчас будут долго извлекать останки, проводить анализы, в общем, неспешно распутывать это дело, пока не случится что-то новое.

– А должны?

– Действовать проактивно.

– Типа таскаться по лесам Монтаны в поисках мертвых туристов?

– Типа того, да. Так-то я уверен в их компетентности.

– Двусмысленный комплимент от доктора Тео Крея.

– Ты знаешь, о чем я, – говорю я. Иногда она докапывается до сути слишком быстро и глубоко.

– Давай, рассказывай вслух.

– Этот Тоймен убивал в течение десяти лет. И это по самой скромной оценке. Местная полиция не подозревала ни о его существовании, ни о жертвах. Мы обнаруживаем его дом, но там никого нет, а отпечатки пальцев – если это его отпечатки – нигде не зарегистрированы.