Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

Чен щелкает пультом, и появляется фото двора миссис Грин, разделенного колышками на отдельные зоны, на манер археологического раскопа, где криминалисты в защитных костюмах аккуратно извлекают из земли кости, стоя на специальных металлических платформах.

– На данный момент мы обнаружили останки семнадцати тел. Многие из них сильно фрагментированы, так что для окончательного подтверждения нужно дождаться результатов генетического анализа. Как и для идентификации.

Они были захоронены на небольшой глубине – около фута – и прикрыты дерном. Дом стоит на небольшом возвышении, а миссис Грин пренебрегала поливом газона, поэтому трава высохла, а сезонные дожди начали размывать почву. В результате часть останков обнажилась, а затем процесс ускорился, когда собака принялась откапывать тела.

– Какого возраста дети?

– По данным нашего судмедэксперта – от восьми до тринадцати. Пол трудно установить с уверенностью, особенно у младших, но судя по всему – все мальчики.

– Как много времени займет генетический анализ?

– Ну, на некоторые узкие вопросы мы получим ответы в течение ближайших дней, но на извлечение всех данных уйдут недели.

– У меня есть доступ к сертифицированной лаборатории, которая может провести все анализы намного быстрее.

В процессе поимки Джо Вика участвовала криминалистическая лаборатория ЦРУ, специализировавшаяся на идентификации террористов, как до совершения теракта, так и после взрывов.

– Наша лаборатория прекрасно справляется с поставленными задачами.

– Если вам потребуется дополнительная информация, буду рад помочь.

– Спасибо, мы дадим знать, если она потребуется, – отвечает Чен.

Иными словами: отвали .

Это дело – весьма щекотливое для лос-анджелесской полиции. Имея на руках двор, полный трупов, они игнорировали постоянные звонки чернокожей старушки с жалобами на кости и приехали, только когда какой-то приезжий белый устроил скандал. Хуже другое: семнадцать пропавших детей, семнадцать тел, а какое-никакое расследование началось только сейчас, когда останки, наконец, обнаружились. Проезжая мимо дома миссис Грин сегодня утром, я насчитал дюжину фургонов телекомпаний, я и не знал, что здесь столько телеканалов, ждущих новостей об этом деле.

Главный вопрос, который задают журналисты: кто же жил в доме? Свидетельства соседей противоречивы: есть три различающихся описания чернокожего жильца, которого видели регулярно, и одно белого – который появлялся реже, но все же неоднократно.

Чен выводит на экран следующий слайд.

– В стенах дома обнаружены отверстия. Возможно, там крепились наручники или цепи для удерживания жертв. Замки изнутри на дверях также свидетельствуют о том, что, возможно, детей держали взаперти. В доме нашли следы крови, но мало, не исключено, что убийства совершались где-то в другом месте.

– Сарай? – спрашиваю я.

– Да. Стены и пол были перекрашены, но под слоем краски множественные следы крови и тканей. Мы сняли краску на небольшом куске стены, извлечение всего материала займет значительно больше времени.

Она снова щелкает пультом и выводит на экран изображение грубого бетонного пола.

– Фундамент метровой толщины. Мы нашли довольно глубокую трещину, где скапливалась кровь, она поможет нам восстановить хронологию убийств и сопоставить с результатами исследования останков.

Эта трещина, куда слой за слоем стекала кровь каждого следующего убитого ребенка, должна подтвердить данные, которые получат специалисты, анализирующие степень разложения тел, обнаруженных во дворе.

– А что насчет потолка?

– Весь в пятнах крови. Даже не потрудился особо скрыть.

– Торопился, – отвечаю я.

Тоймен приложил минимальные усилия, необходимые, чтобы у новых жильцов не возникло неудобных вопросов, но недостаточные, чтобы сбить с толку криминалистов. Это меня настораживает. Откуда такая небрежность? Лонни Франклин убил несколько жертв прямо в своем трейлере, совершая все более дерзкие нападения по мере того, как убеждался, что полиция не ищет пропавших. Но Тоймен выбирал жертв намного более тщательно, и такое количество улик заставляет предположить, что либо он внезапно перестал заморачиваться, либо по какой-то причине был уверен в своей безнаказанности. Возможно, учитывая тот факт, что мы до сих пор не знаем о нем вообще ничего, это важнее, чем может показаться.

– Вот все, что у нас есть на данный момент. В целом немного. Только то, что он бросил.