Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

– Si [18] Да ( исп .). , – отвечает за него второй. – Все знают, кто это.

– И ты его видел?

– Si , – повторят он, бросая короткий взгляд на первого.

– Где?

– В Газман-парке, он всегда там.

– Белый?

– Нет, – качает он головой. – El negro [19] Чернокожий ( исп .). .

– И ты знаешь, когда он там снова будет?

– Он там прямо сейчас.

По тому, как парень говорит последние несколько фраз, не пытаясь переглянуться с другим мальчиком, выдает его абсолютную уверенность в собственных словах. А вот с началом разговора – тут сложнее. Мне хочется выяснить побольше подробностей у маленького Рико, но что-то мне подсказывает, что он не в настроении общаться. Я вспоминаю страх на его лице при упоминании Тоймена. Для старших мальчишек это явно шутка, но про парк, похоже, они предельно серьезны.

– Спасибо. – Я улыбаюсь озадаченной всей этой сценой бабушке и спускаюсь по лестнице. Девочка машет мне вслед. По дороге вниз я ощущаю на спине взгляды подростков, которые вышли на лестничную клетку и смотрят, как я ухожу. Что-то здесь не так, но что именно, мне пока не понятно.

Газман-парк расположен в паре минут езды, как раз на пути от Линкольн Гарден до школы, которую Рико посещает каждый день. А значит, каждый день проходит мимо, проезжает на автобусе. Я выхожу из машины и отправляюсь в парк, стараясь делать вид, что просто прогуливаюсь. На спортивной площадке мальчишки играют в баскетбол, девочки болтают неподалеку. Видны несколько семей с колясками и родители, ведущие за руку детей, которые только учатся ходить. Кажется, все кругом наслаждаются спокойным погожим вечерком. Где-то в стороне группка молодежи курит траву, а поодаль один молодой человек явно приобретает что-то запрещенное у другого, но все кругом это старательно игнорируют. Ничего похожего на белый «кадиллак» и высокого чернокожего человека с мешком игрушек не наблюдается. Не то чтобы я с ходу ожидал его увидеть, но все же.

Обойдя весь парк, я усаживаюсь на одну из скамеек на центральной площадке и принимаюсь наблюдать, не произойдет ли чего-нибудь подозрительного. Ничего не происходит, и я начинаю скучать, но тут сзади меня раздаются шаги. Обернувшись через плечо, я вижу шагающего в моем направлении детектива Кормана.

– Что, решили переехать сюда с семьей? – спрашивает он, не скрывая сарказма.

– Переехал бы, но у вас тут дети пропадают все время, – отвечаю я.

– Проблема в том, что, когда пропавшие находятся, нам чаще всего не сообщают.

– Ах, вот в чем дело? Или в том, что вам не сообщают, когда кто-то пропадает?

– Мы не можем помочь, если не знаем, кому и в чем.

– Как насчет Латроя Эдмундса?

– Кто это?

– Воспитательница в группе продленного дня сказала, что он пропал.

– Если бы нам письменно сообщали о каждом ребенке, которого забрали, потому что семья вернулась в Хуарес или переехала в Неваду, я бы уже мог построить стену на границе с Мексикой чисто из макулатуры. [20] Город и муниципалитет в Мексике.

– Райан Перкинс? Его родители тоже вернулись в Мексику?

– Вряд ли, – пожимает плечами Корман. – Скорее в Атланту, или в Хьюстон, да бог знает, куда еще. Этого не отследить. Все хотят полицейское государство, но не хотят содержать полицию. Ладно, расскажите лучше, зачем вы здесь. Присматриваете место для прогулок с ребенком?

– Я посмотрел материалы, что вы мне дали.

– Я надеялся, вы будете это делать в самолете на пути домой.

– Ну, мне привычнее работать в поле. В общем, у меня есть рабочая версия, но подозреваю, что я не первый, кто ее сформулирует.

– И что же это за версия?

– Что в Лос-Анджелесе орудует серийный убийца.

– Да вы что? – сухо говорит Корман.

– А если точнее, убийца, который охотится за детьми из зоны риска, детьми иммигрантов, чьи семьи регулярно переезжают с места на место. Что делает их перемещения случайными и трудноконтролируемыми. Возможно, типажи его жертв время от времени меняются, но не сильно – в основном он нападает на мальчиков.

– Как интересно! – Корман складывает руки на груди и смотрит исподлобья. – И все это вы почерпнули из тех дел?

– Ну, напрямую там этого не написано. Но я могу представить, каким грузом эти дела способны висеть на среднем детективе лос-анджелесской полиции, особенно если ему и так есть чем заняться. Конечно, проблема в том, что даже этот детектив не хотел бы лишний раз обо всем этом задумываться. А может, задумался, но когда-то сделал несколько поспешных выводов и закрыл дела, а позже пожалел об этом.