Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

– Д – точка – Р – Е – З.

– Минуту.

Из трубки слышится щелканье клавиш.

– Вам сначала хорошую новость или плохую? Впрочем, они обе хорошие. Артис Айзекс в данный момент в окружном СИЗО ожидает суда за вооруженное ограбление. Вот так-то лучше. Хеппи-энд, как он должен быть.

– А номер дела можете сказать?

– Что? Вам мало? Это его третий привод. И сейчас наверняка получит реальный срок. Ладно, хотите добавить ему приключений? Пожалуйста. Пишите.

На следующий день я сижу на маленьком металлическом табурете, который явно придумали не для удобства сидящего. Напротив меня пока пустой табурет, а в соседнем отделении белый парень с матерной татуировкой на шее орет на пришедшую на свидание девушку, прикрывая трубку рукой, чтобы не вызывать гнев надзирателя. Он выглядит довольно круто.

Как будет выглядеть Артис, я пока не представляю. Его «послужной» список не особо радует. Данные о преступлениях несовершеннолетних закрыты, но, учитывая, что первый взрослый привод у него случился в шестнадцать лет, можно предположить, что там было что закрывать. Воспитывался органами опеки, мать, когда ненадолго выходила из тюрьмы, кочевала от сутенера к сутенеру. Нормальной жизни он не видел никогда. Достигнув совершеннолетия, в первый раз был арестован за попытку продажи наркотиков, а последним «достижением» стала попытка ограбления таксиста после вызова машины с ворованного телефона.

Единственное, что хоть как-то обнадеживает, – он никогда не применял насилия. Впрочем, это значит лишь то, что по этой статье его не обвиняли, поскольку в реальности обвинения предъявляются примерно по десяти процентам преступлений, совершенных закоренелыми бандитами. Каждый раз вспоминаются статьи и посты в соцсетях: «Единственное, что он сделал, это …» С другой стороны, работа правосудия строится на доказанных фактах, а не на наших подозрениях, и я не уверен, что наоборот было бы лучше.

Я запросил свидание с Артисом, сообщив ему, что я журналист, и не забыв положить пятьдесят долларов на его тюремный счет, с которого он мог покупать сигареты, чипсы и прочие мелочи, которые на свободе мы считаем всегда доступными. Когда он входит в помещение для свиданий, первое, что я вижу: пронзительные серые, практически серебряные глаза, взгляд которых сразу находит меня. Артис задирает подбородок и ухмыляется. Надзиратель указывает ему на место напротив меня, Артис плюхается на табурет и поднимает трубку.

– О, мой новый лучший друг! Ваше пожертвование в Фонд Реабилитации Артиса принято с благодарностью!

– Рад помочь, – отвечаю я. – Надеюсь получить за это налоговый вычет, а также компенсацию трех часов ожидания.

– О, примите наши извинения. В следующий раз я скажу персоналу поторопиться.

Я так и не определился с ожиданиями, но вот этот язвительный и жизнерадостный молодой человек им точно не соответствовал.

– Итак, вы готовы записать всю историю от моего лица?

Он думает, что я хочу расспросить его про ограбление таксиста.

– Нет.

Это застает его врасплох. Какую бы развесистую, заготовленную заранее историю он ни собирался выдать, внезапная констатация того, что она мне совершенно не интересна, заставляет его измениться в лице.

– Погодите-ка, разве вы не журналист, который хочет узнать, как все было на самом деле?

– Я соврал, – отвечаю я.

– Ну, и какого хрена ты тогда приперся? Если из прокуратуры – ничего у вас не выйдет.

– Я не юрист, – говорю я и достаю телефон с фотографией его граффити. – Я хотел поговорить вот об этом.

Он бросает взгляд на телефон, потом поднимает глаза на меня.

– Понятия не имею, кто такой Д. Рез, хотя он явно чувак талантливый. Если вы заинтересованы в выставке его работ, могу попробовать найти контакты.

– Ну, если бы Д. Рез мог ответить на пару вопросов, я бы положил ему еще полтинник на счет.

Артис обдумывает предложение.

– Знаете, а может, Д. Рез и доступен. Подождите, – он встает и снова садится, делая вид, что мы только что встретились. – Здравствуйте, чем я могу вам помочь?

Да, играть на публику он научился замечательно. Скорее всего, в детстве, когда его кидало из семьи в семью, а потом из одного детского дома в другой.

– Итак, мистер Д. Рез, давайте поговорим про Тоймена.

Его лицо застывает, привычная улыбка сползает с губ. Внезапно я вижу испуганного ребенка.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Вот, – указываю я на надпись над изображением. – Тут написано. И насколько я могу судить, той же рукой и краской, что выполнено остальное изображение.