Джейн Робинс - Белые тела [litres]

– Хотел сказать: «Привет, сестра», – говорит он. – Но ты ведь теперь мне уже не сестра?

– Ох, даже не знаю. – Мне тоже все равно, я бросаю сумку на пол. – Где она?

– Наверху. Собирается, прихорашивается к премьере фильма. Это сегодня вечером. Просила передать, чтобы ты поднималась, но не сразу, потому что она пока в душе, так что проходи, давай налью тебе что-нибудь попить или типа того. Ты, должно быть, дико устала. Что будешь, Калли? Чай, коктейль с лаймом или бокал вина? У нас только игристое, Тильда любит его.

Отмечаю это «у нас только». «У нас» – это звучит, как будто он живет здесь. И «Тильда любит его» – как будто знает ее предпочтения. Я выбираю игристое вино, чтобы успокоить нервы, и мы садимся рядом на низкий квадратный диван, я оглядываюсь, рассматривая ее новый дом. Тут темнее, чем на Керзон-стрит, темная плитка на полу, деревянные шкафы на кухне, растения и кусты наползают на стеклянные двери во всю стену. Понравилось бы такое Феликсу? Не думаю. Ощущения хаотичности нет, но все-таки линии нечеткие, много подушек, занавески с драпировкой, а на стенах – картины холмов и закатов. Не такие безумные, как у мамы, но тоже не далеко ушли.

– Ты был здесь, когда все случилось? – Пожалуй, можно переходить к делу.

Судя по его позе, он не заметил, что я напряжена. Он думает, мне просто любопытно. – Да, я здесь уже пару недель, у меня работа неподалеку. Еще один дом.

– Поздравляю.

– Так что да, я был тут. Она казалась милой девушкой. Немного эксцентричной и, наверное, капризной, тихой. Но в целом – милой.

Размышляю о том, что «милый» – это слово, которое подходит ей наименьшим образом.

– Так что именно случилось? Я знаю только, что она утонула в бассейне. Тильда написала мне письмо о суматохе в газетах и все такое, но я не знаю ничего конкретного.

– О, ясно. Ну, она объявилась, намереваясь тут жить, и не уверен, что Тильда этого ожидала от нее. Они не так уж хорошо друг друга знали, в конце концов. Учились вместе в школе драмы, как я понял, но это было сто лет назад. Шарлотт, похоже, думала, что у них с Тильдой какая-то особая связь, что Тильда будет счастлива видеть ее у себя в гостях. Тильда не нашла в себе сил выставить ее, и Шарлотт просто стала жить здесь. Она старалась быть полезной, как мне кажется: ходила каждое утро в магазин, покупала еду, готовила. Еще придумывала, какие фильмы мы будем смотреть по вечерам. Она считала, что здесь она сможет стать актрисой, как и тысячи девушек до нее, разумеется; но не осознавала, что они с Тильдой в совершенно разных весовых категориях. В Тильде есть что-то особенное. А в Шарлотт – нет.

Обращаю внимание на различия между Лукасом и Феликсом. Он кладет ноги на кофейный столик, пьет вино слишком уж быстро. А еще что-то в его голосе, когда он говорит о Тильде – некое восхищение, почти священный трепет – наводит меня на мысль, что она и его взяла под контроль, и я сочувствую ему.

– В общем, в ту ночь… – продолжает он. – Шарлотт и Тильда были у бассейна. Шарлотт, помнится, была в одном из платьев Тильды, длинное такое, шелковое, золотого цвета – у него был надорван шов, и Тильда сказала, оно ей больше не понадобится и Шарлотт может оставить его себе. Они пили, Шарлотт приняла кокаин, а потом они плавали. Это ведь смертельное сочетание, известное дело. И они плавали в одежде, это тогда показалось им забавным. Немного сумасшедшим, но в хорошем смысле. Я тоже был в доме, на этот раз ужин готовил я. Так или иначе, Тильда вылезла из бассейна вся мокрая, с ее юбки стекала вода, после нее на плитке оставались мокрые следы. Она пошла наверх, в душ, потом спустилась, удивившись, что Шарлотт не появлялась. Мы вышли на террасу, позвали ее, но она не пришла. Тогда мы, Тильда и я, пошли к бассейну. Там она и была, лежа лицом вниз, черные волосы расплылись по воде, платье запуталось вокруг ног. У меня сразу включился режим чрезвычайной ситуации, я прыгнул в бассейн, и вместе мы вытащили ее…

Мы сидим молча, я кладу ноги на кофейный столик, рядом с ногами Лукаса. Слышу звуки, которые издает моя сестра наверху, хлопок двери, скрип стула, и говорю:

– Ты винишь в этом Тильду?

Он отвечает не сразу.

– Нет, совсем нет. С чего бы?

А потом раздается ее голос, такой легкий, такой посвежевший:

– Калли, иди сюда!

Оставляю Лукаса сидеть на диване и поднимаюсь по лестнице, увидев, что Тильда ждет меня, стоя в проеме двери в спальню, окутанная розоватым светом, льющимся из открытой двери позади нее, двери, ведущей на балкон. Она одета в тонкую белую тунику из хлопка на голое тело, босая. Длинные светлые волосы только что высушены, слегка мерцают на концах, как, бывает, мерцают пылинки, летающие в потоке света. У нее милое выражение лица, такое мягкое удивление.