Питер Бенчли - Челюсти [litres]

– Она схватила его! – крикнул Броуди. – Сделайте что-нибудь!

– Поздно. Он мертв.

– Откуда вы знаете? Мы еще можем его спасти.

– Он мертв.

Не выпуская из пасти Хупера, акула подалась назад и опустилась на несколько футов, пережевывая и глотая внутренности жертвы. В какой-то момент она содрогнулась и, работая хвостом, устремилась вместе с добычей вверх.

– Поднимается! – крикнул Броуди.

– Берите винтовку! – Квинт отвел руку для броска.

Вместе с фонтаном брызг рыбина вырвалась из воды в пятнадцати футах от лодки. В зубах она держала тело ихтиолога: голова и руки свешивались из пасти с одной стороны, ноги безжизненно болтались с другой.

В какой-то момент, когда акула взмыла в воздух, Броуди показалось, что он видит за стеклом маски мертвые, остекленевшие глаза Хупера. Застыв на мгновение в этом триумфальном прыжке, чудовище как будто демонстрировало людям свое презрение и бросало смертельный вызов.

Броуди схватил винтовку. Квинт бросил гарпун. Цель была рядом – огромное бледное брюхо, расстояние – вполне подходящее для успешного броска. Но в тот момент, когда рыбак решился, акула пошла вниз, и гарпун пролетел чуть выше. Еще секунду или две ее голова с безжизненным телом Хупера в пасти оставалась над водой.

– Стреляйте! – крикнул Квинт. – Ради бога, стреляйте!

Броуди выстрелил, не целясь. Две первые пули попали в воду перед акульей мордой, третья, к ужасу полицейского, угодила Хуперу в шею.

– Дайте мне! – Квинт выхватил у Броуди винтовку, вскинул к плечу и выстрелил дважды. Но и здесь он опоздал – глядя на людей пустыми глазами, акула соскользнула под воду, и пули не причинили ей ни малейшего вреда.

Тишина. Легкий ветерок. Никакой акулы как будто и не было. И даже клетка казалась целой и невредимой. Все, как раньше, словно ничего и не случилось. Разница только в том, что Хупера не стало.

– Что будем делать? – спросил в отчаянии Броуди. – Что мы теперь будем делать? У нас ничего не осталось. Можно остаться, можно вернуться – все равно.

– Вернемся, – сказал Квинт. – Пока.

– Пока? Вы о чем? Мы ничего не можем сделать. Она нам не по силам. Это что-то противоестественное.

– Смиритесь с поражением?

– Да, мы разбиты. Остается только ждать, пока бог, природа или что там еще не решит, что с нас довольно. Человек здесь бессилен.

– Только не я, – возразил Квинт. – Я убью эту тварь.

– Не уверен, что смогу достать денег после сегодняшнего.

– Оставьте их себе. Дело уже не в деньгах.

– Что вы хотите этим сказать? – Броуди посмотрел на Квинта. Рыбак стоял на корме, глядя туда, где только что была голова акулы, как будто ждал, что она вот-вот появится снова с изуродованным телом несчастного ихтиолога в пасти. Он жаждал еще одной схватки.

– Я намерен убить эту рыбу. Если хотите, можете пойти со мной. Не хотите, оставайтесь дома. Но я намерен ее убить.

Броуди посмотрел ему в глаза. Темные и бездонные, они напомнили ему глаза рыбы.

– Я пойду с вами. Ничего другого мне не остается.

– Не остается, – согласился Квинт и, вынув из ножен нож, протянул его Броуди. – Держите. Перережьте веревки, и будем уходить отсюда.

Сойдя с катера на пристани, Броуди сразу же направился к своей машине. В конце причала стояла телефонная будка. Он остановился, вспомнив, что собирался позвонить Дейзи Уикер, но подавил в себе этот импульс и повернул к машине. А зачем? Если что-то и было, теперь все кончилось.

Тем не менее по пути к Эмити он не раз и не два задумывался о том, как встретила Эллен известие о гибели Хупера, которое передали ей из Береговой охраны. Квинт связался с ними по радио, и Броуди попросил дежурного позвонить ему домой и сообщить Эллен, что, по крайней мере, с ним все в порядке.

К его возвращению Эллен уже выплакалась. Слезы были горькие, злые, и она не столько горевала по Хуперу, сколько печалилась из-за еще одной бессмысленной, напрасной смерти. Куда сильнее ее опечалила драма Ларри Вона, близкого и дорогого друга. Хупер был «любовником» в самом мелком значении этого слова. Эллен не любила, а использовала его и, даже будучи благодарной за то, что он дал ей, не чувствовала перед ним никаких обязательств. Конечно, ее огорчила его смерть, как огорчила бы, например, и смерть его брата, Дэвида. В ее понимании они оба уже стали реликтами далекого прошлого.

Услышав, как Броуди подъехал к дому, Эллен открыла заднюю дверь. Боже, он выглядит как побитый, подумала она, глядя, как муж идет к дому. Покрасневшие, ввалившиеся глаза, поникшие плечи… Она встретила его у двери, поцеловала и сказала: