Питер Бенчли - Остров

Судно стояло на якоре так спокойно, что казалось приваренным к воде. До берега было далеко, и длинные перекатывающиеся донные волны – отголоски далеких штормов – должны были бы играть им, поднимая и опуская линию горизонта. Но уже больше недели над Атлантическим океаном, от Гаити до Бермуд, стояла область высокого давления. На небе – ни облачка, и в отраженном полуденном солнце вода отливала сталью.

На востоке, примерно в миллиметре выше края света, висело что-то серое, колеблющееся – отражение островка, лежащего сразу же за линией горизонта. На западе – ничего, кроме паривших в танце волн тепла.

На корме, с лесками в руках, стояли двое – они ловили рыбу. На них были потрепанные шорты, грязные белые футболки и широкополые соломенные шляпы. То и дело один из них сбрасывал с кормы ведро на веревке и выплескивал воду на палубу, чтобы босые ноги не поджаривались на стекловолоконном покрытии. Между ними, в углублении, предназначенном для стрелка, сейчас стоял импровизированный столик из перевернутых коробок от спиртного, заваленный рыбьими головами, требухой и клубками смерзшихся сардин для наживки.

Чтобы леска не перетиралась на бронзовых поручнях, оба они держали руки над водой и ждали подергивания – знака того, что где-то внизу, в сотне фатомов под ними, рыба взяла наживку.

– Чувствуешь?

– Нет. Хотя она там, внизу... если только мелочь даст ей подойти.

– Что за сволочной прилив!

– Да. Все время поднимает мою наживку. Запахи кухни достигли кормы и смешались с вонью портящейся на солнце рыбы.

– Чем этот чертов португалец будет нас сегодня травить?

– Судя по вони – свиными рылами.

В темной бездне под судном рыбина немалых размеров взяла одну из наживок и понеслась к расщелине в скале.

Мужчину прижало к планширю. Уперевшись коленями, чтобы не упасть за борт, он начал выбирать леску: ярд левой рукой, ярд правой, еще один левой...

– Черт! Я знал, что она там!

– Может, это акула...

– Как же, акула, черт ее подери! Моби Дик, а не акула!

Рыбина опять рванулась, и мужчина заскрипел зубами – леска врезалась ему в руку, – но он не отпускал ее. Внезапно леска ослабла.

– Сука!

Второй мужчина рассмеялся.

– Приятель, ты не умеешь ловить рыбу. Ты вытащил крючок у нее из пасти.

– Она его откусила, вот в чем дело!

– Откусила...

Он медленно стал выбирать леску, следя за тем, чтобы она аккуратно сворачивалась у его ног. Крючок, грузило и вожак [1]исчезли, а сама леска была измочалена.

– Я ж говорил тебе – откусила.

– Ну а я тебе говорил, что это черт, а не акула!

Мужчина привязал к леске новый крючок и вожак. Он оторвал две полузамороженные сардины от клубка наживки, одну съел, а в другую продел крючок – сквозь глаза, по хребту. Выбросив крючок за борт, он позволил леске заскользить между пальцами.

– Эй, Дики!

– Да.

– Завтра в какое время? Как сказал капитан?

– В полдень. В одиннадцать с чем-то он встречает самолет. Ну, а дальше смотря по тому, сколько у них шмоток. Они должны быть в доке примерно в полдень.

– Какие там врачи на этот раз?

– Нельсон, я тебе раз сто уже это говорил. Это нейрохирурги.

Нельсон рассмеялся.

– Да, это круто...

– Не понимаю, что смешного может быть в нейрохирургах.

– Это врачи, которые лечат голову, приятель. А зачем врачам, которые лечат голову, баловаться рыбной ловлей?

– Нейрохирурги лечат не только голову.

– Это ты так считаешь. Когда тот парень на Барбуде огрел меня по голове, меня послали к нейрохирургу.

– Ты мне рассказывал.

– Я, впрочем, привел его в замешательство, и он послал меня к какому-то чеху.

– Во всяком случае, нет такого закона, что нейрохирург не может заниматься рыбной ловлей. Важно одно – капитан говорит, что они сразу платят наличными. – Дики помолчал. – Не помнишь, сколько их всего?

– Я и не знал.

– Мануэль! – крикнул Дики.

– Да, мистер Дики. – В дверях каюты появился мальчик. Он был тонким и жилистым, на вид лет двенадцать-тринадцать, кожа темно-коричневая от загара. Его волосы прилипли ко лбу, на белой крахмальной рубашке виднелись темные полоски от пота.