Питер Мэй - Локдаун

«Сэм, хочу попросить извлечь ДНК из тканей, которые Том достал из костного мозга. Как вы считаете?»

Она нажала «отправить». Сообщение с хлюпаньем ушло. Эми подождала ответа, глядя на окошко мессенджера. В качестве аватара, который появится на экране куратора вместе с сообщением, она выбрала свой портрет. А Сэм по какой-то причине – картинку с ярким попугаем. Эми всегда хотела спросить, что это значит, но забывала в процессе разговора – если текстовые сообщения можно назвать разговором. Они чаще переписывались в мессенджере, чем по электронной почте, это удобнее звонков. Достаточно оставить окно открытым, и можешь вернуться к разговору когда захочешь. В этот день Эми уже не раз говорила с куратором, введя антрополога на пенсии в курс дела с костями.

Еще одно «фьють-фьють» возвестило, что пришел ответ.

«Зачем?»

«Зачем ДНК или зачем я спрашиваю вас?»

«ДНК».

Их диалоги часто отличались почти детской легкомысленностью – только так два человека, никогда не видевшие друг друга, могли выразить взаимную привязанность. Но сегодня от слов куратора веяло раздражением. Пальцы Эми застучали по клавиатуре.

«Есть крохотный шанс, что она окажется в базе ДНК».

«Если она из развивающейся страны, как ты предполагаешь, то вряд ли».

«Да, но мы будем локти кусать, если она окажется в базе. Вы же сами говорили – никогда не упускай очевидное».

«Материала в костном мозге наверняка мало».

«Можем взять кусочек зуба».

«Ты же вроде принесла череп домой».

«Ой, точно. Значит, кости. Могу попросить Тома вырезать клин из бедренной кости. Хотя он наверняка уже это сделал, чтобы добраться до костного мозга».

Пауза затянулась. Эми смотрела на мигающий курсор.

«Наверное, стоит попробовать. – Последовала еще одна пауза. – Какие еще тесты заказал Том?»

«Не знаю. Вероятно, токсикологию».

«Это много не даст. Скорее качественные, чем количественные результаты. Если присутствуют какие-либо медикаменты, то будут только следы. Невозможно сказать, какая была доза».

Эми кивнула экрану, словно Сэм ее видит. Она знала, что это правда. И это ужасно разочаровывало. Ей всегда казалось, что кости должны сказать о человеке гораздо больше.

«Спасибо, Сэм. Поговорим позже».

Эми посмотрела на свою реконструкцию черепа Лин. Расщелина верхней челюсти даже без подчеркивающих ее тканей сильно изуродовала лицо, сместив зубы, которые должны были расти прямой и ровной линией. Эми взялась за рычаг в правом подлокотнике кресла и плавно переместилась через всю комнату к столу у окна. Она уже просверлила отверстия и приклеила на место штырьки. Клей схватился, и можно начинать наращивать слой «мышц», который придаст лицу индивидуальность и форму. Эми начала готовить полоски пластилина, но никак не могла избавиться от чувства разочарования.

В последнее время она часто ощущала разочарование, и иногда это приводило к депрессии. Все возникало из-за неспособности делать свою работу, к которой она так много готовилась и успела полюбить. Мозг был по-прежнему острым и ясным, да и пальцы не растеряли навыков, но ограничение способности передвигаться означало, что Эми больше не может выполнять все функции судебного стоматолога. Кое-что просто невозможно сделать из инвалидного кресла. Конечно, она читала лекции, но ей никогда это не нравилось. Она терпеть не могла видеть в чужих глазах сочувствие. Оно каким-то образом преуменьшало ценность того, что она собиралась сказать.

Она написала несколько статей и опубликовала некоторые исследования. Давала консультации и советы для службы судебно-медицинской экспертизы, и не раз ее мнением интересовались детективы за пределами Лондона. Она даже начала заниматься экспертизой телесных повреждений и у живых, и у мертвых. Инструментальные отметины, так их называли, – след от кольца в деле об убийстве, ссадина от пряжки на ремне в деле об изнасиловании, ножевые ранения во время драки. Принцип анализа был тот же, что и при анализе укусов, а это всегда входило в ее специализацию и это можно делать, даже сидя в инвалидном кресле. И все же ограничения действовали на нервы.

Однако Эми пыталась не оставлять места для жалости к самой себе. Это было бы слишком просто. И потому она отмахнулась от разочарования и приложила первую полоску на скулу черепа. В этот момент ее и осенило. Эми удивилась, почему это не пришло ей в голову раньше.

Она взяла телефон и по памяти набрала домашний номер Тома, а потом долго слушала гудки.