Кристина Эрман - Колода предзнаменования [litres]

Портреты основателей вынесли из городского архива и спрятали глубоко на складе, а ратушу начали ремонтировать. Им назначили нового шерифа, который не имел никакой связи с основателями. Мэр Стори профинансировал уборку города: люди помогли убрать мусор из леса, раз уж он теперь не заразен. Вокруг символа основателей по-прежнему росла роща деревьев, их корни медленно пробивались сквозь камень. Но все были слишком напуганы, чтобы пытаться их выдернуть.

Харпер наблюдала за всем этим с полным осознанием, что позволяет жизни идти своим чередом и не стремится к свободе, за которую так отчаянно боролась. А затем Вайолет с Айзеком начали встречаться, решение о колледже было принято, и она поняла, что не может больше откладывать этот разговор.

– Дело в том, – начала она, – я понимаю, что до этого еще не далеко. Но еще я понимаю, что ты останешься.

Джастин кивнул.

– Я не могу бросить Мэй и маму.

– Я знаю, – кивнула Харпер. А затем замешкалась.

Она хотела его, а он хотел ее. Это было ясно, и уже довольно давно. Но Харпер очень устала от Четверки Дорог. Последние недели она думала о том, как хорошо было бы оставить все позади, ведь теперь у нее имелась такая возможность. Все закончилось, и она была готова уехать. Чтобы узнать, кто она в мире без основателей, монстров и крови.

Но Харпер не могла этого сделать, встречаясь с Джастином Готорном. Он всегда будет такой же частью города, как дерево, в честь которого названа его семья, и Харпер никогда не попросит его стать кем-то другим. Но и она не собиралась становиться кем-то другим ради него.

И хоть Харпер понимала, что у их отношений истекает срок годности, что если она поцелует его сейчас, это лишь вынудит их повторить этот же разговор в не столь далеком будущем, часть ее все равно хотела это сделать.

Она снова подумала о том, сколько всего они пережили. Лучше они покончат с этим сейчас – чем дольше тянуть, тем больнее им будет.

– Из нас не выйдет пара, – прошептала Харпер дрожащим голосом. – Не при таких обстоятельствах.

Она всмотрелась в лицо Джастина, отчаянно ожидая его реакции, но оно не изменилось.

– Я люблю тебя. – Слова звонко прозвучали в морозном зимнем воздухе и раскатились между высокими, темными скелетами деревьев. – И, думаю, мы вдвоем знаем, что ты заслуживаешь выбраться отсюда безо всяких сдерживающих обстоятельств.

На ресницах Харпер начали подмерзать слезы.

– Прости. Мне жаль…

– Неправда.

Его улыбка сломала что-то внутри нее, вызвала мощные волны фантомной боли. И тогда она поняла, что на подсознательном уровне Джастин этого ждал. Что он был готов с этим смириться. Харпер обняла его, плача на его груди, и Джастин прижимал ее к себе до тех пор, пока она не была готова отпустить его.

Однажды эти чувства пройдут. Они вырастут, двинутся дальше, и он превратится в далекое воспоминание или, быть может, даже друга.

Но это не спасало ее от невыносимой грусти сейчас. Поэтому, когда Джастин ушел, Харпер не пошла домой – вместо этого она направилась по знакомой тропе через лес к припорошенному снегом крыльцу Сондерсов. Когда Вайолет открыла дверь и увидела слезы на ее лице, то молча обняла подругу.

– Мальчишки, – выдавила Харпер, и Вайолет отвела ее в гостевую комнату, в которой Харпер жила несколько недель; комнату, в которой, как твердо заявила Вайолет, ей всегда будут рады.

– Плачь, сколько хочешь, – сказала она, когда они сели на полу. Орфей расхаживал по краям шерстяного ковра, его полосатая шерстка блестела в свете свечей, которые зажгла Вайолет. Они служили напоминанием о тех отчаянных минутах, которые они провели у Айзека в ночь, когда Харпер думала, что ее миру действительно пришел конец. – Здесь тебя не осудят.

– Меня просто это бесит! – выпалила Харпер. – Я знаю, что поступила правильно, но мне все равно больно.

– Разумеется, сейчас тебе больно, – ответила Вайолет. От мигающих огоньков свечей на стенах выплясывали тени. – Но так не будет вечно.

– Ты действительно так думаешь?

Вайолет улыбнулась.

– Я это знаю . Ты была достаточно сильной, чтобы расстаться с ним. Это значит, что ты достаточно сильная, чтобы также забыть о нем.

Харпер положила голову на плечо подруги, борясь со слезами. Но теперь они лились по другой причине.

Вайолет была права. Она – Харпер Карлайл. Девушка, которая подняла каменную армию. Девушка, которая помогла всех спасти. Девушка, которая наконец могла вернуться домой; мягкая, сильная и более мудрая, чем была несколько месяцев назад.