Анне Ханкок - Трупный цветок

– Может быть, это убийство – совпадение, как мы всегда и думали, – предположила Августин.

Шефер покачал головой.

– Если есть хоть что-то, в чём я сейчас уверен, так это то, что в этом деле нет ничего случайного.

– Во всяком случае, Элоиза знает больше, чем сказала нам, – сказала Августин.

Шефер встал и схватил ключи от машины, которые лежали перед ним на столе.

– Ну, тогда давай съездим за ней.

Телефон успел издать лишь один звонок, когда Анна схватила его.

– Алло?

– Это я.

– Ник? Она звонила?

– Да.

Анна закрыла глаза и тяжело выдохнула.

– Ясно. Хорошо.

Пара секунд замешательства.

– Честно говоря, я не знаю…

– О чём ты? Ты же так долго этого ждал.

– Да. Но… А что, если она передумает?

Его голос был взволнованным. Нерешительным.

– Она не передумает.

– А что, если…

– Ник. Перестань. Она придёт!

Анна интерпретировала его молчание как согласие.

– Во сколько тебе сказали, что она придёт? – спросила она.

– В два часа. Сегодня.

– Хорошо.

– А что будет дальше?

– Дальше?

– Да.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы с тобой ещё увидимся?

Анна была ошеломлена настолько, что чуть не рассмеялась. Но сдержала себя и ответила просто:

– Нет, Ник. Мы больше не увидимся.

Она почти почувствовала, как у него опустились плечи.

– Что ты сейчас делаешь? – спросил он. – Куда ты едешь?

– Не беспокойся об этом.

– А если он найдёт тебя? Ты должна позаботиться, чтобы…

– Не беспокойся об этом, – повторила она.

– Ну, значит… Значит, мы прощаемся?

– Да.

– Спасибо, что…

– Перестань, – усмехнулась она. Она не смогла сдержать отвращение в голосе.

– Что перестать?

– Благодарить меня. Я не сделала тебе никакого одолжения.

– Сделала, ты…

– Нет, Ник. Мне была нужна определённая информация. У тебя она была. Чтобы её получить, мне пришлось кое-что сделать. Вот и всё!

Тишина.

– Я не делала ничего ради тебя, – продолжала она с холодком в голосе. – Не обманывай себя, пожалуйста.

– Да, ну, тогда… Береги себя, пожалуйста. Прощ…

Ник не успел больше ничего сказать, потому что Анна повесила трубку.

Она посмотрела на часы на телефоне. Было 11:21. У неё было достаточно времени, чтобы подготовиться, добраться до нужного места, а затем просто ждать момента.

Всего несколько часов подождать.

И всё будет кончено.

…Почти.

Дорога от отеля до Френа заняла почти час. Движение было плотным, автомобили громко сигналили, резко ускорялись, неожиданно срывались с места, а водители гневно потрясали кулаками.

Элоиза не замечала ничего этого. Ей показалось, что с начала поездки прошла всего доля секунды до того, как водитель притормозил перед большим серым бетонным зданием и повернулся к ней.

– Мадемуазель?

– М? – Элоиза вынырнула из своих мыслей и посмотрела на него.

– Вуаля! Мы приехали.

– О, уже?

Она посмотрела в окно, но не торопилась выходить из машины. Все её мышцы вдруг как будто парализовало, каждая клетка её тела сопротивлялась. Она не хотела туда, она хотела обратно, она не хотела его видеть. Не видеть его больше никогда. Так она сказала. Так она поклялась!

Ты умер для меня. Ты больше никогда меня не увидишь. Больше никогда не увидишь…

Старый, беззубый водитель такси смотрел поочередно то на Элоизу, то на ворота, перед которыми они стояли.

– Это же правильное место? La Prison de Fresnes? [17] Тюрьма Френа ( фр .).

– Да, – сказала Элоиза, с неохотой открывая дверь, – это правильное место.

Она вышла из машины и оглядела здание, пока таксист подбирал следующего пассажира, чтобы отвезти его обратно в Париж. Это была старинная постройка – совсем не похожая на современные тюрьмы с гладкими стенами и продвинутыми системами безопасности, какие всегда показывают в американских фильмах. Такую можно было скорее увидеть в документальном фильме о Второй мировой войне. По верху стены тянулась колючая проволока, похожая на игрушечную пласмассовую шагающую пружинку и усеянная острыми колючками, а на белых башнях стояли вооружённые часовые, готовые в любой момент остановить беглеца.

У Элоизы перехватило дыхание.

Она не бывала здесь раньше. Прошло почти четыре года с тех пор, как его арестовали. Четыре года, как она не видела своего отца. Их последний разговор был по телефону. Она не поверила обвинениям, когда услышала о них; должно быть, это какая-то ужасная ошибка, сказала она тогда. Должно быть, кто-то воспользовался его компьютером, злоупотребил его добротой, его мягкостью. Её отец не был монстром. Он не мог причинить вред ребёнку. Он был хорошим человеком, он был заботливым человеком. Он наполнял мир словом, поэзией и прекрасной литературой. Он был живым воплощением искусства, любви, надёжности, тепла.