Стейнар Браги - Ката

В пятницу ближе к вечеру Соулей снова вошла в квартиру, где жила раньше. Пока Фьёльнир стряпал, она укладывала вещи, а коробки с ними складывала в прихожей, чтобы Фьёльнир после обеда помог ей донести их до такси. Когда они сели за стол, от него разило выпивкой, но он сказал, что попробовал красное вино, которое пошло на приготовление соуса. Ели они говяжье жаркое. Потом пили кофе в гостиной, Фьёльнир вместе с ним заливал в себя коньяк и заявил, что хочет переспать с ней еще один разочек, последний – и спросил, не против ли она. Соулей встала и собралась уйти, а он побежал за ней в коридор, загородил ей проход и снова спросил – но нет, спать с ним ей не хотелось. Тогда Фьёльнир ударом свалил ее на пол, стал таскать за волосы по всей квартире, сломал ей скулу ножкой стула, а когда она очнулась, он уже сидел верхом на ней и охаживал ее, а под конец выпустил сперму ей на лицо. Потом уселся и выпил еще, оскорблял ее, припоминал из их совместной жизни примеры, говорящие о том, какая она мерзкая и ничтожная, опять протащил ее несколько кругов за волосы, снова изнасиловал и наконец вышвырнул ее из дому, а следом – ее вещи. Соулей заползла в кусты в соседском палисаднике и пришла в себя лишь в больнице, а вспомнила, что произошло, лишь через несколько дней.

С тех пор от Фьёльнира ей не было вестей. Он просто живет своей жизнью – по-прежнему, как ни в чем не бывало. Не рыдает дома со стыда, что избил женщину в десятый или двадцатый раз и дважды за вечер изнасиловал. А впрочем, какая разница, что Фьёльнир делает и чего не делает…

Важно лишь одно: он на свободе. Этот козел – на свободе! И никто его не посадит. Ему можно находиться на воле. И куда бы он ни пошел, за ним тянется след отчаяния и боли, и это надо остановить. Ну что тут сказать?

21 июня

Заявлять в полицию Соулей не собирается. Она говорила, что подумывала об этом, но раздумала – потому что какая разница, все равно же ей не поверят. Я сказала, что система у нас плохая – но это единственное, что вообще есть. И если все решат не подавать жалоб, она так никогда и не изменится или будет меняться ужасно медленно. И еще я рассказала ей о тех троих: Бьёртне, Гардаре и Атли. Выражение лица у Соулей сделалось странным, и она сказала, что они знакомы ей по клубной жизни – но распространяться об этом не стала.

Ну что сказать… Сейчас светло допоздна, сады зеленеют, птицы чирикают. Иногда на меня нисходит такое глубокое умиротворение, что на глаза наворачиваются слезы, все становится каким-то текучим, влажным… Я не могу придумать для себя более благородного занятия, чем сделаться «стражем жизни» – не знаю, что это такое, но в последнее время мне приходило на ум именно это слово. Может, это просто-напросто работа в больнице?

22 июня

Мне внезапно позвонили со склада на Гранди. Как-то неловко: я забыла, какие у меня там вещи. Помню, что сама отвозила туда некоторые предметы, но не помню, чтобы велела оттранспортировать туда все содержимое Валиной комнаты.

Почему я не подумала об этом раньше? Разве нормально, что последняя память о том, что моя дочь жила на земле, будет находиться абы где?

Я была уверена, что вещи из комнаты на склад велел вывезти Тоумас вместе с другой ненужной нам мебелью. А сейчас он утверждает, что это я заочно организовала перевозку вещей, пока лежала в психиатрическом отделении, что это я настояла на ней. А еще, судя по его словам, я будто бы сказала ему тогда, что выбросила или сожгла кукольный домик в приступе помешательства. Во всяком случае, он не надеется вновь увидеть его. Ну и хорошо.

23 июня

Я вспомнила еще кое-что:

– девушка, которая сидит на стуле в дверном проеме и следит за мной (чтобы я себя не покалечила);

– я ощупываю растение и не могу взять в толк, искусственное оно или нет.

И как же невероятно, что я жива! Если б не врезалась в машину возле лодочной пристани, я погибла бы. Из разговоров с Сиггой я поняла, что прохожий тогда заявил в полицию о пьяном водителе, и в итоге меня нашли в помещении на складе, где я лежала, уже посиневшая.

24 июня

Мне пришла на ум странная мысль – не знаю, насколько стоит обращать на нее внимание… Я зашла на сайт «Филадельфии» и увидела, что программа у них абсолютно та же самая, что и раньше. Зайти, что ли, на бдение в выходной? Посмотреть, будет ли органист «глаголом жечь сердца людей»?

26 июня

Теперь вижусь с Соулей почти каждый день. В ней несколько разных человек; наверное, это меня в ней и привлекает. Она не похожа ни на кого из моих знакомых. Одна – невинна, как младенец, таращит глаза и стесняется, робко задает вопросы то об одном, то о другом, словно никогда и не жила. Другая – грубая, на уме у нее один секс, она задает неудобные вопросы и рассказывает мне больше, чем я хочу услышать (что как раз хорошо). Третья еще не родилась, но пытается воплотиться в жизнь, выучившись на ошибках двух других и став целостной.