Стейнар Браги - Ката

Опасаясь, что он побежит на звук, Ката не смела пошевелиться; прижавшись к стене, она смотрела, как он блуждает взад-вперед по гостиной, – но вот Атли вдруг издал вопль, отшвырнул диван, как игрушку, и сделал шаг по направлению к ней. В последний миг она увернулась, и Атли врезался в стену, упал на пол и лежал там на спине без движения. Кожа у него на лице сгорела, от носа остался лишь пенек, а рот стал безгубой дырой; под высоким лбом посверкивали белки глубоко ввалившихся глаз, а вокруг них – разбухшие дрожащие мышцы и желтые полоски жира, напоминающие икру.

Ката, пятясь, отступила в коридор, чуть не споткнулась о куртку, которую сняла там, и, как под гипнозом, нагнулась за ней. Она больше не помнила, каким был ее план, но затаилась в кухне, пока не убедилась, что никто из соседей не постучится и не поинтересуется причиной шума.

При выходе она, стараясь не заглядывать в гостиную, надела куртку, натянула капюшон и тихо закрыла за собой дверь. Заставила себя идти по галерее и по лестнице медленно, а смотрела все время только под ноги, пока не дошла до торца дома, откуда ее уже не было видно из квартиры. У скамейки, на которой она сидела накануне вечером, достала рюкзак, в котором лежала одежда другого цвета – на случай, если бы вчера вечером девушка вздумала переодеться. После этого пошла по тропинке до ближайшей улицы, где за мусорным контейнером был припаркован ее «Ярис», села в машину и, убедившись, что никто не смотрит, отстегнула беременный живот, затем сняла парик и перчатки, вывернула их и сложила все в рюкзак. Затем нагнулась над пассажирским сиденьем – у нее был рвотный позыв. Но вышла только слизь.

– Кошмар! – тихо проговорила Ката, не имея в виду ничего определенного. Она разогнулась и стала приглаживать волосы перед зеркалом заднего вида до тех пор, пока не начала выглядеть более или менее естественно. Потом завела машину и уехала прочь.

Все то время, пока Ката жила на Бергстадастрайти, одна дверь в квартире была закрыта. Заперта накрепко: ни один ключ не подходил, а замочная скважина была залита герметиком. Ее расположение – в коротком коридоре между кухней и гостиной – как будто противоречило всей планировке квартиры, ведь за ней был только самый конец верхнего этажа дома. Ката полагала, что когда-то эту квартиру разгородили, когда у жильцов стало меньше финансов или когда понадобилось место для девушки-няни.

Остальная часть дома принадлежала супружеской паре, которую иногда было слышно за стенкой. Их с Катой разделяла только эта тонкая дверца, и порой она слышала, как они ссорятся; и хотя слов было не разобрать, Ката понимала, что муж пьет, – а иногда, когда он выходил, хлопнув дверью, жена сидела одна и плакала. Тогда Ката слушала музыку в наушниках или зажимала одно ухо подушкой, другое затыкала пальцем и читала. В последние недели муж обосновался в подвале, где стояли стиральные машины, и лежал там под столом на походном матрасе в окружении пустых пивных банок. Ката однажды обнаружила его с утра, когда собралась вынимать белье из машины. Он лежал в позе эмбриона, полностью одетый, со всклокоченной бородой, и напоминал хомяка.

Она не жаловалась на него жене, ведь они с ней редко сталкивались, но после этого случая Ката решила переехать; до сих пор маленькая площадь квартиры давала ей чувство защищенности, хорошо подходила для того, чтобы сделать вещи более простыми и выработать к ним свое отношение, – но в последнее время квартира больше напоминала западню. Кате становилось все труднее не замечать дверь в стене, и ей казалось, что та в любой миг может открыться – например, если этому мужу во хмелю придет в голову завалиться к ней, отковырнуть герметик и открыть; или кому-нибудь, кто ходит к ним в гости… У нее была привычка дергать ручку этой двери по приходе домой, чтобы убедиться, что там заперто. Она проверяла, на месте ли герметик, и утешалась тем, что заглянуть под дверь мешает высокий порог. Но, как бы то ни было, в конце концов, она решила припереть эту дверь стулом.

Однако этого почему-то оказалось недостаточно. Чувство, что за ней следят, в течение нескольких недель возросло, хотя об этом, казалось бы, ничто не говорило прямо. Однажды вечером Ката дошла до того, что встала на верхнем этаже многоэтажной парковки на противоположной стороне улицы и стала высматривать, нет ли в доме чего-нибудь подозрительного. Она ничего не высмотрела, но сомнения не оставили ее.