Стейнар Браги - Ката

– Козел нечастный, – процедила она. – Тварь ты разэдакая; наверное, мне надо бы… – Быстро просунула руку внутрь гипса, опять вынула и повторила это несколько раз, не сводя глаз с зеркала.

Она потеряла сосредоточенность, но потом снова изобразила ухмылку и посмотрела в зеркало, стараясь держать спину прямо, чуть-чуть вытянулась – а под ее усмешкой так и бурлила всяческая микромимика. Затем ее лицо застыло в выражении праведного, сильного гнева, а рука тотчас нырнула внутрь гипсового слепка, схватила банку, подняла ее вверх и начала отводить в сторону до тех пор, пока та не стала видна в зеркале.

Порепетировав еще несколько раз, Ката прибавила к этому движению еще одно: левой рукой схватить банку, а правой тотчас отвинтить на ней крышку. Вода в банке немного побултыхалась, но не выплеснулась.

Ката закрыла банку, снова поставила ее внутрь слепка и с ухмылкой осмотрела свои перчатки, оставшиеся сухими. Ни капли мимо!

Она репетировала предпоследнее движение до тех пор, пока оно не стало получаться как бы само собой: просто лилось как водопад, – и после этого прекратила.

Последнее движение она репетировать не будет.

Около полуночи дверь открылась и почти моментально закрылась вновь. Перед ней стояла Элин и озиралась по сторонам, затем пошла по галерее к лестнице. Она была в красной кофте с капюшоном (капюшон надет на голову), расстегнутой джинсовой куртке и синих кроссовках. Ее движения были медленные, робкие: вниз по лестнице, через парковку, в машину. Тишину нарушил шум мотора, зажглись фары, и машина уехала.

В тот же миг из-за угла появилась другая девушка. До того она сидела на скамейке у ближайшей тропинки и следила за парковкой. Как и другая, эта девушка была в капюшоне, закрывающем лицо; и та, и эта – в черных спортивных штанах, одинаковых кофтах, куртках и кроссовках, и обе беременны, с выпирающим из-под застегнутой кофты округлым пузом.

Поднимаясь по лестнице, девушка что-то бормотала себе под нос. Шла она быстро и решительно, в ее движениях не было ничего неестественного. Свернула на галерею и направилась к квартире № 14. У дверей замедлила шаг и остановилась; украдкой окинула взглядом парковку, улицу и тропинку, но никого не увидела. Тогда она подошла к дверям и позвонила, встала у окна кухни, распахнула куртку, чтобы был заметен живот, и повернулась боком, чтобы его стало видно еще лучше, а лицо – хуже.

Краем глаза уловила движение за занавесками – полупрозрачные белые кружева заколыхались, – а через миг повернулась к двери, стараясь встать от нее как можно дальше. За дверью просматривался темный коридор, а в темноте – движение, когда в этом коридоре открылась другая дверь. За стеклом показались очертания человека; он бросил взгляд в обе стороны галереи, а затем открыл.

– Какого лысого ты тут… – произнес Атли и с руганью отступил в сторону, так что, когда она вошла в квартиру, их разделяла дверь.

– Забыла кое-что, – тихо проговорила Ката без особой уверенности, что ее слышат.

Она оперлась о стену, повернувшись к Атли спиной, притворяясь, что ищет что-то в карманах, а Атли тем временем прошел мимо нее обратно в квартиру, ругаясь. Через миг Ката шагнула за ним в сумрак, держа руки глубоко в карманах, не в силах сказать, дрожат ли они у нее, потому что не чувствовала их. Как она и представляла себе, спальня располагалась сразу же по правую руку, и там, в темноте, виднелась кровать, постельное белье или покрывало на полу. В дальнем конце коридора возвышался «лавовый» светильник в человеческий рост, в котором за стеклом крутился красный воск, так что стены оказывались залиты неверным голубовато-красным светом.

Из гостиной доносились треск и бормотание, как по рации.

– Do it, Lamb! [41] Давай, Лэмб! ( англ. ). – в азарте кричал кто-то в гостиной.

Ката остановилась, оценила вероятность того, что в квартире есть кто-нибудь еще, затем решила, что нет, и зашагала дальше по коридору, пока не увидела гостиную. Единственным источником света там был большой плоскоэкранник на стене, и голоса доносились из него. Посреди гостиной стоял низенький столик и широкий диван, развернутый к экрану. Ката шагнула на кухню, притворившись, что торопится, вытащила руки из карманов, удивилась, как они онемели, и лишь потом вспомнила про свои перчатки телесного цвета, туго облегающие кисть. Она встала спиной к гостиной, выдвинула ящик в шкафу и притворилась, что ищет что-то: например пакет. И точно: первый же ящик, который она открыла, был полон пакетов из «Хагкёйпа» и из винного магазина – тех самых, которые Элин, надрываясь, притаскивала сюда битком набитыми. Из гостиной раздавались истошные крики и стрельба – Лэмб снова вышел на поле боя, – и Ката почувствовала, как ее мышцы отпустило и к ней снова вернулась способность двигаться. «Самое трудное позади, – сказала она себе, – и все идет по плану».