Стейнар Браги - Ката

– Или жопоголовым – они ведь это слово употребляют? – Посмеялись.

– И всё, и больше эта шлюха своих доз не получит. Я так думаю: эта девчонка лет с семнадцати вела разгульную жизнь, а потом встретила Атли, который в нее влюбился. Или ребенка ей сделал, а она на аборт идти не захотела, потому что уже делала его раньше, и это кончилось плохо, или ей просто потом стало стыдно. Или же они оба считают, что ребенок спасет их от наркомании, которой они оба уже стали побаиваться – не сильно, но достаточно. Совсем крыша поехала.

– Почему у них крыша поехала?

– Потому что они хотят ребенка. – И Соулей зашлась в хохоте, как с ней иногда бывало, а затем согнулась в приступе кашля.

Настало пять часов, парковка заполнилась машинами, женщинами с детьми и продуктами, супружескими парами с детьми и продуктами, болтающими по телефону подростками, идущими на тренировку с сумками через плечо.

«Какое же все это по-своему красивое и грустное, – подумала Ката, – повседневность, все, что не происходит, пока человек гонится за своими желаниями, бежит от страха перед тем-то или тем-то, да только при этом все остается как прежде. А в это время тот, из квартиры № 14, поступал ровно наоборот относительно большинства: ничего не откладывал на потом, а ловил свои желания на бегу и удовлетворял их; ему хотелось больше – и он удовлетворял их еще и еще, снова и снова, неважно, что другие от этого страдали».

Небо заволокло тучами, но дождь не начинался. Соулей с каждой минутой все больше беспокоилась: она сказала, что с ней такое бывает, когда приходится сидеть неподвижно, а вокруг сгущается темнота. Она допила пиво, с которым уже долго не могла управиться, сказала, что сходит в магазин, и вышла из машины.

Через пятнадцать минут Соулей вернулась, принесла еще кофе для Каты, а также большую шоколадку с воздушным рисом, изюм в шоколаде и кулек разных конфет, которые тотчас умяла и запила «Кока-колой».

– Ну всё, мне надоело, – сказала она, скомкивая последний фантик и зажигая сигарету. Шел уже восьмой час. – Может, сходить и постучаться к нему в дверь? – Она вытянула шею и посмотрела в окно в сторону дома.

– Зачем?

– Посмотреть, что будет. Мы ведь даже не знаем, точно ли он там. Я скажу, что ищу подружку, малышку Сиггу.

– Он тебе не откроет. Только станет еще осторожнее.

– Дай-ка бинокль… – Соулей взяла бинокль и навела на дом, а через миг опустила его и сказала: – Он в окне.

– Обманываешь?

– Нет, он там. За шторой… Ой, а у него тоже бинокль! И он смотрит прямо в мой!

– Что ты ведешь себя, как дурочка!

– У него колпачок, как у Деда Мороза! Нет, у него рыжий кот на голове!

Соулей отложила бинокль, и они стали ждать дальше.

Когда стрелка часов подходила к девяти, на парковку въехала Элин, вышла из машины и достала из багажника пакет из магазина походного снаряжения и другой – из супермаркета «Хагкёйп». Под капюшоном на ее голове виднелось бледное лицо и хорошо заметные черные брови.

– На каком она месяце? – спросила Соулей, следя за Элин в бинокль.

– На пятом-шестом. Обрати внимание, в какой она одежде.

– А что с ней такого?

На нижней ступеньке лестницы Элин остановилась и выпрямилась, так что беременное пузо оттопырилось далеко вперед. Если не считать этого пуза, она была худощава и изящного сложения. На ней была та же джинсовая куртка, что и раньше, красные штаны на резинке и белые кроссовки.

– И что это за одежда? – спросила Ката.

– О чем ты; ты что – не видишь это так же, как и я?

– Я спрашиваю: какой вид одежды? Если б ты сама себе купила такую, куда бы ты ее надела?

Элин поплыла вразвалочку вверх по ступенькам, держась одной рукой за поясницу, словно старуха.

– По-моему, это обычная одежда телочек. Телка-«лайт». Из того магазина в «Крингле». Такой прикид на каждый день, который надевают, когда идут с подружкой в солярий. Штаны великоваты, но ведь она беременна. Довольно-таки недешевые тряпки – наверное, потому, что у ее мужика деньги есть, а может, она у владельца магазина насосала…

– Не надо о ней так!

Элин подошла к квартире, позвонила у двери, сняла капюшон и наклонилась к окну кухни. Ее волосы были светлыми, хорошо заметными издалека и доходили до плеч, челка подстрижена по линеечке – прямая противоположность манере, которую Ката называла про себя «модерновой».