Андерс де ла Мотт - Осеннее преступление

— Вон туда. — Элисабет указала налево, на старый дуб, под которым стояла деревянная скамеечка. — Присядем.

Помогая Элисабет сесть, Анна ни на что не обращала внимания и заметила надгробие у корней дуба, лишь когда они обе сели.

В этом красивом небольшом камне — светлый мрамор, золотые буквы — было что-то, отчего у Анны комок встал в горле.

“Симон Карл-Юхан Видье 22.12 1971 г. — 29.08 1990 г.

Любим. Тоскуем”.

— Мы с Карлом-Юханом приходили сюда летними вечерами. Симон тоже, когда подрос. Это было наше место.

Элисабет обвела рукой прекрасную долину.

— Мой отец вновь открыл здешний карьер в конце сороковых. После войны шло строительство, нужны были гравий и щебенка. Когда я была маленькой, какой здесь ужас творился! Везде все бурое, серое, черное. Пыль, выхлопные газы, камнедробилка грохочет. Не такой кошмар, который “Glarea” устроила на землях Которпа, но все же. Папе тоже не нравилось. Как только он заработал достаточно денег, чтобы купить еще земли, он закрыл карьер. Засыпал самые страшные ямы, посеял траву. Люди считали, что закрывать такое прибыльное дело — глупость. Но он любил эту гряду и не мог погубить ее.

Элисабет перевела дух и вздрогнула, несмотря на теплую куртку.

— Карл-Юхан тоже любил эти холмы. Я обещала ему, что мы оба упокоимся здесь, когда придет наш час. Что мы снова будем вместе, втроем. Но сначала я должна решить, что делать с Энглабергой.

Элисабет замолчала, словно рассказ лишил ее последних сил.

— А решения вы не примете, пока не узнаете правду?

Элисабет ничего не ответила. Помолчав, она продолжила.

— Врач сказал, что болезнь Карла-Юхана началась еще до смерти Симона. Чушь собачья. Я знаю, что он заболел от горя. Карл-Юхан понимал, что ему суждено ослепнуть, и все же почти все свое время посвящал фреске. Вы заметили, что она скрывает, ведь так?

Анна медленно кивнула.

— Эта картина — последняя работа Карла-Ю. Он переделывал ее сотни раз, работал день и ночь, последние силы бросил на то, чтобы она вышла безупречной. Все ради нашего сына и справедливости. — Элисабет замолчала, пытаясь взглянуть Анне в глаза. — Скажите, Анна, — резкий голос стал мягким, печальным, — как я могу успокоиться, если сделаю меньше, чем сделал он?

Когда они медленно пошли назад, к дому, уже начало темнеть. Анна, как и по пути на террасу, поддерживала Элисабет под руку, но теперь что-то изменилось. Она держала старуху крепче и мягче, и шли они теперь ближе друг к другу. Анна рассказала о драке на празднике и о смерти Рюландера, но не упомянула о шантаже по электронной почте. И все же Элисабет, похоже, пришла к тем же выводам.

— Вы думаете, что его убили, да?

— Мы еще не знаем, как умер Рюландер… — начала было Анна, но старуха только махнула на нее рукой. — Вы считаете, что Рюландер знал что-то о смерти Симона и пытался надавить на виновного или виновных. И что они его за это убили.

— Такая версия есть, но мы пока ничего не отметаем.

— Чушь, — фыркнула Элисабет, но в следующую секунду брюзгливое выражение сменилось довольной улыбкой.

— Значит, теперь вам придется заново открыть старое дело. Допросить Александера Морелля и всех прочих. Вот старший Морелль забегает. Да и Бенгт Андерсон тоже. — Улыбка стала шире.

— Я вот чего не понимаю, — сказала Анна. — Вы с Мари Андерсон, похоже, в хороших отношениях. Но Мари ведь тоже была на каменоломне, и вы обвиняете ее отца в том, что он вместе с Хенри Мореллем скрыл правду.

Элисабет задумалась.

— Мари — моя племянница, дочь моей сестры, я знаю ее с младенчества. Они с Симоном были как брат с сестрой. Даже собирались жить вместе в Лунде. У меня в голове не укладывается, что она могла бы желать ему зла.

Элисабет устало улыбнулась.

— Все эти годы Мари, как могла, поддерживала нас с Карлом-Юханом. Она даже раз в месяц навещает его в городской клинике. А вот насчет ее мужа у меня сомнения. Не говоря уже о тех двоих.

Улыбка превратилась в жесткую черту.

— Калле Педерсен был спившийся жулик, который лупил жену и детей почем зря. Его дочь Карина всегда была, на мой взгляд, слишком расчетливой. Вы, может быть, в курсе, что ее первый муж умер при странных обстоятельствах? А Александер… Жена его выгнала, не вынесла его нрава.

Старуха покачала головой.

— Бенгт Андерсон, скорее всего, пытался скрыть правду не столько ради Мари, сколько ради репутации Неданоса. Для Бенгта поселок всегда был на первом месте. Даже важнее семьи. Моя сестра, конечно, выбрала не того мужчину, но его дети из-за этого страдать не должны.