Хелен Монкс Тахар - Драгоценная ты

Я постепенно допила вино из начатой иэновской коробки и, расхрабрившись, позвонила в одну из школ, где, по моим расчетам, ты училась лет в шестнадцать-семнадцать. Долго слушала автоответчик, дождалась добавочного номера женского общежития. Сначала никто не подходил, потом трубку взяла женщина, наверное, воспитательница.

— У телефона миссис Фарнаби. Чем могу помочь? — поприветствовала она хриплым голосом.

— Здравствуйте! Я разыскиваю одну знакомую… Видите ли, мне нужно кое-что ей передать. Это очень важно! Она училась у вас несколько лет назад — ей тогда было около шестнадцати-семнадцати. Зовут Лили.

— Лили?

— Да, к сожалению, фамилию не знаю.

— А кем вы ей приходитесь? Впрочем, секретаря уже все равно нет на месте. Вы не могли бы перезвонить в рабочие часы?

— Простите, это срочно…

Последовала долгая пауза.

— Вы врач?

— Ну, я бы не сказала…

— В любом случае, мы не имеем права разглашать личную информацию… даже медицинским работникам. Частная жизнь студентов неприкосновенна — какие бы они ни были и что бы ни натворили. Напишите официальный запрос, его рассмотрят; больше ничем помочь не могу. Да, и если чьей-то жизни или здоровью угрожает опасность — звоните в полицию. Спокойной ночи.

И бросила трубку.

Почему вдруг «медицинский работник»?..

Ты сменила много школ. Нигде не задерживалась больше года, максимум — двух. Где только не побывала с легкой руки твоих родительниц: и в Сассексе, и в Норфолке, и в Дорсете, и даже в моем родном Дербишире. Теперь понятно, почему ты со странностями — меня интересовало другое: за что тебя отовсюду выгоняли?

Я прислушивалась к шагам на лестнице и смотрела на время. Почти одиннадцать. Вот уже около четырех часов мой Иэн сидит с тобой и твоими юными дарованиями. Впрочем, сейчас они, наверное, разошлись, и вы остались вдвоем. Я уже готова была написать Иэну: мол хочу прогуляться до «Розы и короны» и тоже выпить стаканчик перед сном. И тут получила сообщение: «Впьем последнюю скоробуду дюблю»

В переводе — «пьяный в хлам, ползу домой». Типичный Иэн. Даже слегка отлегло от сердца. Я решила ждать. Иэн всегда высоко меня ценил. В частности, за умение безусловно принимать и давать полную свободу. Ревность для простушек: ограниченных провинциалок, моногамных по традиции, а не по убеждениям. Мы не опускались до ревности. Романы на стороне, наоборот, укрепляют наш союз. То есть раньше укрепляли. А теперь мы изменились. Я уже не та — совсем нет сил. Остается только завидовать твоей кипучей энергии — с лихвой хватит, чтобы разнести наш мирок в щепки.

Иэн не вернулся даже к двенадцати. Я попыталась вздремнуть на диване, не смогла и отправила сообщение Азифу: «Привет! Уже в постели?»

Так мы обычно начинали обмен эротическими эсэм-эсками; он написал только минут через двадцать: «Привет. Что-то я без сил. Кстати, у меня появилась девушка. Ты как?»

Я даже отвечать не стала.

Иэн заявился домой через два с половиной часа после последнего сообщения. Он прошел в ванную, открыл кран и долго там пропадал. Я постеснялась что-либо спрашивать и притворилась спящей.

Ты была права — люди меняются.

На следующее утро я проснулась раньше Иэна. Еще лежа, залезла в телефон. Оказалось, Acceptableinthanoughties прислал мне и Джемме очередное письмо.

Тема: Срочно примите меры!

Гоните Кэтрин Росс в шею или научите ее писать. Больше нет сил читать этот высокопарный бред! Мое терпение на исходе!

Я написала Джемме: «Джемма, если честно, ситуация меня расстраивает и волнует. Не хочу поднимать панику, но может быть, пора что-то предпринять? КР».

Она ответила с личного номера: «Кэтрин, решение за вами. Подумайте еще раз, и давайте встретимся в понедельник. Вы по-прежнему не догадываетесь, кто автор? ДЛ».

«Нет. А вы?» — набрала я.

Потом стерла «А вы?» Слишком прозрачный намек.

Джемма не торопится искать недоброжелателя, что может означать только одно: она не лишена здравого смысла и тоже подозревает тебя. Но ее цель — скрыть твои грешки, а моя — всем открыть глаза на истинную сущность Лили Лант.

Я посмотрела на Иэна. Он спал мертвецким сном, поэтому пришлось вставать первой. Такого почти никогда не случалось, и я не знала, чем себя занять до его пробуждения. Минуты тянулись мучительно медленно. Твоими стараниями я вновь ощутила себя ревнивой женушкой: руки в боки, стою и жду благоверного, чтобы поскорей обрушить на него праведный гнев.

Когда Иэн наконец выполз на кухню, я пыталась приготовить вафли.