Карен Макквесчин - Лунное дитя [litres]

Мия не привыкла рисовать, но Аманда была такой милой, что ей не хотелось ее злить. Поэтому она взяла карандаш и начала рисовать деревья. Аманда сказала, что ей можно использовать больше одного карандаша – что на самом деле можно использовать любые цвета, какие хочется. А если ей захочется, можно даже перестать рисовать. Мия была рада, что она сказала ей об этом, потому что не знала, какие здесь правила.

Аманда тоже начала рисовать, а потом очень мило задала несколько вопросов. Мия изо всех сил пыталась придумать правильный ответ. Она знала, что если скажет что-то не то, Аманда может рассердиться, поэтому была осторожна.

– Мия – очень красивое имя, – сказала Аманда. – А фамилия у тебя какая?

Мия пожала плечами. Она знала, что фамилия Джейкоба Флеминг, как и фамилия Мэм и Мистера. Она видела ее на конвертах, которые приходили по почте. Когда-то она думала, что ее фамилия тоже Флеминг, но Джейкоб сказал ей, что это не так. У нее была фамилия, сказал он. Они просто не знали какая.

– Ты не знаешь или не хочешь мне говорить?

Мия глубоко задумалась. Джейкоб сказал ей, что здесь можно отвечать на все вопросы, и Аманда действительно казалась милой.

– Я не знаю.

– Все в порядке. Иногда есть вещи, которые мы не знаем.

Мия облегченно вздохнула. Джейкоб был прав. Аманда не будет на нее сердиться.

– Я знаю фамилию Джейкоба. Флеминг.

– Джейкоба. Это тот мальчик, который пришел с тобой?

Мия кивнула.

– Джейкоб хорошо ко мне относится.

– Вы с Джейкобом живете в одном доме? С его мамой и папой?

– Да.

– С вами живет кто-нибудь еще?

– Нет.

Не отрываясь от бумаг, Аманда сказала:

– Мия, я хочу нарисовать дом, в котором я живу. Хочешь нарисовать свой?

Мия посмотрела в ее сторону, пытаясь оценить ситуацию. Она не знала, что ответить. Было ясно, что Аманда хотела, чтобы Мия согласилась. Проблема заключалась в том, что Мия не могла нарисовать дом, потому что не знала, как дом Джейкоба выглядит снаружи. Она видела его только из машины, когда они ездили на ярмарку штата, а это было очень давно, и она толком его не помнила. Несколько раз выходила через заднюю дверь во двор, но даже тогда не останавливалась, чтобы посмотреть на дом, потому что была слишком занята, рассматривая деревья, небо и то, как Гризвольд прыгал в траве.

«Гризвольд».

Ее давно уже не было дома. Он будет скучать по ней и гадать, где она. При мысли об этом ей стало грустно. Сегодня Мия уже плакала, и она не собиралась делать это снова, поэтому она сморгнула слезы и отвернулась от Аманды.

– Все в порядке, – сказала Аманда. – Тебе не обязательно рисовать свой дом. Это просто предложение.

Мия кивнула

– Хорошо.

– Что ты хочешь нарисовать?

– Можно, я нарисую Гризвольда?

– Конечно. Что такое Гризвольд?

Мия поняла, что улыбается.

– Гризвольд – это собака. Джейкоб говорит, что я его любимица.

– Конечно, ты можешь нарисовать Гризвольда. Мне бы очень хотелось посмотреть, как он выглядит.

Мия выбрала коричневый карандаш в тон шерстке Гризвольда.

Они долго рисовали. Аманде понравился ее рисунок Гризвольда, а также рисунок ее комнатки в подвале. Она хотела узнать все о книжном шкафу и о том, что комната Мии была особым секретом. Потом Мия стала волноваться немного меньше, и поэтому она нарисовала Мэм, Мистера и Джейкоба. Цвет волос Мэм был не совсем подходящим к рыжему, но в остальном рисунок был очень хорош. Она даже сделала Джейкобу косматую прическу.

– А где тут ты? – спросила Аманда.

– Меня здесь нет. Был вторник, и я чистила душевую кабину. Я всегда отмываю ее дочиста, – гордо сказала она.

– Понимаю. Ты каждый день делала что-нибудь по дому?

Мия кивнула.

– А иногда я делала больше, чтобы Мэм была довольна.

Аманда задавала много вопросов о работе Мии. Мия рассказала ей о том, как они ездили на ярмарку штата и что иногда ей разрешали выйти на задний двор. Но не часто, потому что кто-нибудь мог ее увидеть, и тогда ее бы забрали. Она очень этого боялась. Мия наклонилась через стол и прошептала:

– Иногда Мэм очень сильно сердится, поэтому, пожалуйста, не говорите ей, что я это рассказала.

– Я не скажу ей. – Аманда улыбнулась. – А что Мэм делает, когда сердится?

– Иногда ничего.

И такие моменты были хуже всего. У Мэм тогда было такое выражение лица, от которого Мия дрожала как осиновый лист. Когда у Мэм было такое лицо, Мия понимала, что сейчас произойдет что-то ужасное. Но она никогда не знала, что именно и когда конкретно. Когда Мэм реагировала сразу, это было ужасно, но воспринималось легче.