Давид Лагеркранц - Девушка, которая искала чужую тень

– Ничего не понимаю… – продолжал Лео, протягивая ему дрожащую руку.

– Да, такое трудно понять. Это почти невероятно.

Дэн схватил его ладонь – смешная формальность в сложившейся ситуации.

– Я тоже… – начал было Лео и замолчал.

– Что?

Брат закусил губу, продолжая трясти его руку.

– …чувствовал то же, что и вы, – объяснил он. – Войдете?

Дэн кивнул и неуверенно переступил порог самой шикарной из квартир, какие когда-либо видел в жизни.

21 июня

Микаэль шел берегом реки по направлению к нючёпингскому отелю, представлявшему собой неприметное деревянное строение с коричневыми стенами и красной черепичной крышей. Это был даже не отель, а сельский домик для туристов, – как бы великолепно он ни смотрелся на берегу реки. В холле стоял макет ветряной мельницы. Стены украшали фотографии рыболовов-спортсменов в резиновых сапогах. На ресепшене девушка лет семнадцати в джинсах – очевидно, нанятая на лето – играла с мобильником. Микаэль было испугался, что она узнает его и растрезвонит о его появлении в какой-нибудь социальной сети. Но равнодушный взгляд девушки быстро его успокоил. Блумквист поднялся по лестнице на второй этаж и постучал в номер 214.

Часы показывали половину девятого вечера.

– Кто там? – спросил хриплый женский голос.

Микаэль представился – и она открыла.

В первую секунду Блумквист ужаснулся. Хильда фон Кантерборг выглядела чудовищно. С безумными глазами и торчащими в разные стороны волосами, она напоминала испуганного зверька. При том, что была довольно крупной дамой – с большой грудью и широкими плечами и бедрами, на которых непозволительно сильно натянулась ткань светло-голубого платья. На ее лбу и шее блестели капли пота. Кожа была покрыта пигментными пятнами.

– Очень любезно было с вашей стороны согласиться на встречу со мной, – сказал Микаэль.

– Любезно? – переспросила она. – Да я напугана. То, что вы рассказали Лотте, ужасно.

Микаэль попросил ее не уточнять, а сесть и успокоиться. Потом достал из сумки розовое вино и поставил на круглый дубовый столик возле открытого окна.

– Боюсь, оно нагрелось, пока я до вас добирался.

– Ничего, я пила и не такое.

Хильда удалилась в ванную, откуда вернулась с двумя дюралевыми бокалами.

– Не хотите составить мне компанию? – спросила она.

– Если вам это нужно, – уклончиво ответил Микаэль.

– Алкоголики не любят пить в одиночку. Так что можете считать это своей журналистской стратегией, – отозвалась Хильда, до краев наполняя его бокал.

Блумквист осушил его одним глотком, дабы убедить ее в серьезности своих намерений.

– Для начала я хотел бы гарантировать вам… – начал он, но Хильда тут же перебила:

– Никаких гарантий. Я скажу вам то, что считаю нужным, и только потому, что не в силах больше молчать.

Она осушила свой бокал и посмотрела ему в глаза. Все-таки эта женщина была по-своему очаровательна. В ней чувствовалась подлинная свобода – от всех условностей и общественного мнения. Рядом с такими дышится легче.

– Понимаю, – кивнул Блумквист. – Мне действительно не хотелось вас беспокоить, но… может, приступим прямо сейчас?

Она кивнула. Микаэль достал диктофон и нажал кнопку.

– Вы, конечно, знаете об Институте расовой биологии? – начала она.

– Господи, а кто о нем не знает? Чудовищное учреждение.

– Все так, но подождите возмущаться, господин звездный репортер. Все далеко не так плачевно, как вам представляется. Сейчас в нашей стране едва ли отыщется пара расовых биологов старой закваски, а сам институт расформировали еще в пятьдесят восьмом году. Но, как выяснилось, дело его не умерло. К сожалению, я узнала об этом слишком поздно. Когда меня привлекли к работе над «Проектом 9», я думала, что буду заниматься одаренными детьми, но… – Хильда опрокинула в рот остатки вина в бокале. – Не знаю даже, с чего начать…