Гарольд Роббинс: Стилет (другой перевод)

— Мертвы. Все мертвы.

— Зачем вы это делали, Кординелли? — быстро спрашивал Беккет. — Ведь у вас было все, чего вы хотели?

Чезарио тщетно пытался сфокусировать взгляд на склоненном к нему лице. Перед глазами плыло.

— Это именно то, мистер Беккет, что не раз говорил мне мой отец. Он усыновил меня исключительно затем, чтобы передать свое имя… Не уверен, что вы меня поймете… В этой жизни только две вещи имеют смысл. Рождение и смерть. Все, что между ними, вся эта жизнь… Пустое…

Он прервался, с усилием переводя дыхание.

— И только когда две эти вещи у вас в руках… только тогда вы живете. Вот почему нас так влечет к женщине. Чтобы родиться вновь. Вот почему вы стоите здесь и с вожделением ждете моей смерти. Она даст вам почувствовать себя гораздо более живым, чем раньше…

Он уронил голову. Лицо его было бело, как полотно. По нему ручьями струился пот.

— Да он просто спятил, — бросил Стрэнг. — Бред сумасшедшего!

С трудом приподнявшись, Чезарио глядел на полицейского. Попытка хоть что-то увидеть сквозь пелену, застилавшую взор, отнимала последние силы.

Вдруг он явственно услышал плач новорожденного. Ребенок? Откуда здесь ребенок? Неужели этот человек прав, и он действительно сошел с ума? И так же вдруг, неизвестно откуда — пришло понимание. Это плакал его ребенок. Это было то, о чем Лук пыталась ему сказать. Она носила в себе его ребенка.

Он собирал остатки сил в надежде выговорить… Губы не слушались, голоса почти не было.

— А разве… весь мир… не сходит потихоньку с ума? — спросил он наконец.

И завеса опустилась, скрывая для него все.