Филипп Джиан - Она

День клонится к вечеру, но погода по-прежнему прекрасная. Я тихонько трясу за плечо Венсана, который спал сном младенца, когда надо мной надругались в двух шагах от него. Он спрашивает, где он, трет глаза и улыбается нам, объясняя, что уснул, как будто мы сами этого не поняли. «Пора домой», – говорю я. Он садится. Патрик приносит наши пальто. Я стараюсь не смотреть на него. Он провожает нас до двери. Мы с Венсаном выходим – если всмотреться, видно, что я чуть отстала от сына и что, пользуясь этой дистанцией, я внезапно обернулась к Патрику и коснулась губами его губ, после чего пошла своей дорогой как ни в чем не бывало, к машине, с еще пылающими щеками, проклиная себя.

Под вечер Венсан принимается ходить взад-вперед. Время от времени, подходя к окну, он останавливается и смотрит на улицу, вглядывается в сумерки, сгущающиеся с каждой минутой. Он очень нервничает. Не в пример мне; я готовлю пиццу – по рецепту от самого Джино Сорбилло – и совершенно расслаблена, лоб без морщин, плечи опущены, настроение авантюрное.

В конце концов он приходит и спрашивает, не осталось ли у меня травки покурить, он так больше не может, молчание Жози становится нестерпимым. «Не дергайся, никуда они не денутся», – говорю я ему, но успокоить его не могу. Когда мы садимся за стол, он чувствует себя лучше, но чувствовал бы себя еще лучше, добавляет он, если бы эта стерва – примерно так он теперь называет Жози – дала о себе знать.

Мне жаль, что он несчастлив. Я ценю эти несколько дней вдвоем – ничего общего с тем кошмаром, который мы с ним пережили после развода, когда он изо дня в день ставил мне в вину, что я выгнала отца из дома, разрушила нашу семью, что я безжалостна, – и мне бы хотелось видеть его удовлетворенным, как я сама сейчас, чтобы мы могли сполна насладиться этой нежданной, совершенно импровизированной жизнью под одной крышей.

Я смотрю, как он ест приготовленную мной пиццу, и сейчас этого достаточно для моего счастья. Я немного рассеянна. Наверно, я еще под шоком – под обаянием? – моего дневного приключения – которое в то же время меня пугает. Мне немного стыдно, я прекрасно сознаю, как нездоровы были наши с Патриком игры в прачечной, это дикое объятие, исступленное соитие, но надо быть честной перед собой, смотреть правде в лицо – мне понравилось прижиматься к его телу, понравились наши соединившиеся естества, его член во мне, его глухое дыхание, влажный язык, пальцы, сомкнувшиеся, как когти, на моих пылающих руках, перебирающие мои волосы, его губы, раскрывающие мой рот, мне все это понравилось, я кончила в эти минуты, я не могуутверждать обратное. Я так много фантазировала о нем, что удивлена лишь отчасти, но чистое удовольствие так редко, что я еще немного оглоушена и едва надкусываю свою долю «Маргариты».

Венсан, хоть он, похоже, не в лучшей форме по части наблюдательных способностей, с тех пор как мы сели за стол, смотрит на меня пристально, и смутная улыбка трогает его губы.

– Что это за вид у тебя? – спрашивает он.

Я делаю круглые глаза.

– Я не знаю, о чем ты?

– Ты решительно где-то витаешь.

– Это ты курил, Венсан, не я.

Я улыбаюсь и встаю из-за стола, чтобы прекратить разговор, под предлогом, что мне надо промыть салат. У меня такое ощущение, будто меня поймали с поличным.

К счастью, Венсан вновь погрузился в свои переживания лишенного прав отца и забыл обо мне, так что я могу на минутку скрыться, чтобы нарисовать себе лицо порядочной женщины, поправив узел волос и проведя влажной рукавичкой по лбу и щекам, которые слегка покраснели.

Чуть позже он окончательно выходит из себя, и, поскольку настроение у меня хорошее, а идей не осталось, я предлагаю ему поехать посмотреть, как там дела, и не успеваю я закончить фразу, как он уже кидается к куртке.

Когда мы подъезжаем к его дому, окна в квартире светятся. Мы паркуемся. Я смотрю на Венсана.

– А теперь что ты будешь делать? Послушай, мой тебе совет, не делай ничего. Смотри. Они там. Все хорошо. Ты успокоился, правда? Это ведь и ее сын, она его, знаешь ли, не съест. Венсан, ты меня слушаешь?

Нет, судя по всему, он меня не слушает. Он подался вперед, вытянул шею к окнам, потом говорит мне:

– Пожалуйста, подожди меня здесь, я на пять минут.

– Нет, не стоит, милый, это плохая идея.

Он берет мои руки в свои.

– Все путем, – говорит он, – спокойствие. Я просто послушаю под дверью.

– Что ?! Это глупо. Не надо.

– Все путем. Я уже большой.

Я провожаю его глазами, когда он входит в подъезд, не выключаю мотор для тепла, в квартале спокойно для субботнего вечера, но ледяной ветер задувает в тихой ночи. Он, в конце концов, сам себе хозяин. От ошибок и неудач повзрослеет. Ему скоро двадцать пять, мне не надо вмешиваться. Он знает мое мнение, послушаться меня или нет – его дело. Я закуриваю, на сантиметр опустив стекло. Чувствую, что буду очень хорошо спать сегодня ночью. Боже мой. Это ужасно. Я проверяю сообщения на телефоне – ни одного. Я очень хорошо помню мужчину, который был у меня за несколько лет до Ришара и произвел на меня большое впечатление в сексуальном плане, до такой степени, что память о нем до сих пор ноет в моем сердце, и мне кажется, что Патрик возродил во мне забытые ощущения – которые я боялась больше никогда не испытать, говорят ведь, что всепоглощающий трепет бывает только раз в жизни.