Элис Лаплант - Расколотый разум

Она ходит взад-вперед по двору, голова опущена. Ничего не видит, ни с кем не говорит. Так безопаснее. Иногда с ней гуляет ее мать, иногда Имоджена – подруга с первого класса, она щебечет о детских площадках и мороженом. Чаще же она гуляет одна. У нее видения. Ангелы с огненными волосами, бесконечно поющие гимны.

– Она опять за свое, – послышался рядом голос.

– Остановите это! Остановите ее! – Голос курильщика, прерывающийся кашлем.

Ангелы продолжают петь. Gloria in excelsis Deo. Они посылают спасителя. Очень юного, но он справится. Он принесет три дара. Первый она не должна принимать. Второй пусть отдаст тому, кто первым заговорит с ней ласково. Третий же только для нее. Это слово Божье.

У ее матери, красота которой была известна на пять королевств, было пять влиятельных поклонников. На Страстную пятницу один принес ей кролика – символ плодовитости и обновления. Второго сложно было превзойти – он подарил ей черную кошку – символ ведьмовского шабаша в канун Дня Всех Святых. А в ночь перед Рождеством в ее дворике к дереву оказался привязан осел. И это в Джермантауне! Ее родители сказали, что это будет ей уроком. Но она отказала всем поклонникам, потому что ждала. А потом появился Он.

Ее грубо касаются чьи-то руки.

– Дженнифер, сейчас тебе придется успокоиться, или мы будем вынуждены снова поместить тебя в изолятор. Да. Почему ты так рыдаешь на этот раз? Ты можешь объяснить словами? Не сегодня, да? Ладно, просто веди себя потише. Вот так вот. Тсс.

Но когда все завершено, когда конец уже близок, что остается? С чем ты остаешься? С физическими ощущениями. Наслаждение от освобождения кишечника. От того, что кладешь голову на мягкую подушку. То, как ослабевают ремни, стягивавшие тебя весь день. Просыпаться от кошмаров и понимать, что они, в сущности, самые приятные из снов. Теперь, когда все завершено, когда конец уже близок, она может подумать. Она может позволить себе соскользнуть в те места, в которые бы раньше не отправилась.

Именно видения делают ожидание сносным. И какие видения! Яркие, красочные, затрагивающие все чувства. Поля распустившихся ароматных цветов, освещенные стерильные операционные комнаты, готовые к операциям, лица любимых, до которых она может дотянуться, которые можно приласкать, нежные руки, ласкающие ее в ответ. Райская музыка.

– Дженнифер, к тебе пришли. Пора вставать. Давай-ка приведем тебя в порядок. Ты знаешь правила. Вести себя тихо, не кричать, не стягивать с себя одежду, никого не хватать и не бить. Вот так. Вот и все. А теперь я просто оставлю тебя тут. А вот и твоя гостья. У вас есть час. Я вернусь.

Она не знает этого человека. Это мужчина или женщина? Она уже не может различить. Кто бы это ни был, они беседуют.

– Мама?

Она не отвечает. Ей кажется, что что-то случилось, что-то важное, но она не помнит что.

– Мам? Ты знаешь, кто я?

– Нет, не совсем, – говорит она. – Но твой голос меня успокаивает. Думаю, ты в каком-то роде мне близка.

– Спасибо тебе за это. – Человек берет ее за руку, держит крепко. Обнадеживающе. Это хоть что-то весомое в мире теней.

Она все еще не уверена в том, кто эта девушка, но она не может оставаться здесь долго. Еще надо покормить кролика и кота и покататься на ослике.

– Как ты сегодня? Прости, что опоздала. На работе был безумный день.

Да, она знает, каким безумным может быть день на работе. Один пациент за другим, кости, разрывающие кожу. Какое же слабое тело у человека, как легко его разрушить и сломать и как сложно собрать воедино. Но работа не должна быть такой неряшливой. Кто устроил тут такой бардак? Ей не верится. Она не верит своим глазам. Кто так небрежно делает свою работу.

– Ты не убрала операционную, – говорит она.

– Мам, это я, Фиона, твоя дочь. Зашла поздороваться. Марк тоже хотел, но у него на работе завал. У него сейчас крупное дело, разве это не замечательно? Они наконец доверили ему что-то важное. Он обещал скоро заехать.

– Марк мертв.

– Нет, мама, Марк – твой сын. Он очень даже жив. У него все хорошо. Гораздо лучше, чем раньше. Ты бы могла им гордиться.

Она не может забыть операционную. Комната вертится у нее в голове. Это ее картинка дня. Яркий образ.

– У тебя недостаточно подготовки для той процедуры. С самого начала и до конца это был хаос. Где ты вообще обучалась?

– Я училась и получала степень магистра в Стэнфорде, мам. Ты знаешь это. А потом вернулась в Чикаго, чтобы получить докторскую степень.

– Неряшливо. Неряшливо и неточно. Разве я тебя ничему не учила? Операции на основании черепа очень тонкие. В любых обстоятельствах нужно быть осторожной. Но это было грязно и даже грубо.