Элис Лаплант: Расколотый разум

– Я не знаю. Сначала мне нужно понять.

– Понять? Что тут понимать? – Девушка теперь говорит громче, она взволнована. Голос становится выше, умоляет. Она вцепляется в свои остриженные волосы. Почти рыдает. Тебе это не кажется привлекательным. Что это тебе напоминает? Перестань. Перестань сейчас же.

Девушка громко произносит:

– Она это сделала. Я узнала. Помогла ей все скрыть.

– Не так быстро. Мне нужно понять. – Она что-то берет со стола, перебирает в руках и кладет на место. – Она вам как-то дала понять, что зла на Аманду? Она думала о чем-то таком?

– Конечно нет. – Девушка почти перебивает, так она хочет ответить. Она кладет руки на колени, одну поверх другой, как охапки хвороста. Хочет, чтобы они не двигались.

– Тогда как вы узнали, что нужно туда пойти? – Голос старшей женщины становится громче. Она теряет контроль над собой, пока девушка его обретает. Они полностью сосредоточены друг на друге. Одна сдерживает эмоции, вторая их выплескивает.

– Я пошла домой проведать ее. Я волновалась. И не могла уснуть той ночью. Думала провести ночь дома, дать Магдалене выходной.

– Почему вы нам этого не сказали?

– Потому что одно потянуло бы за собой другое, вы бы начали задавать слишком много вопросов.

– Итак?

– Я припарковалась рядом с гаражом. За домом. И увидела, как мама идет вниз по улице. Она была перепачкана кровью. Я смогла добиться от нее единственного слова: «Аманда». Так я привела ее туда. И нашла Аманду.

– Ваша мать сказала, почему это сделала?

– Она сказала, что из-за шантажа.

– Шантажа?

– Да.

– По поводу?

– Обо мне. Об обстоятельствах моего появления на свет. Что моя мать не знала, кто был моим отцом. Не наверняка. Аманда собиралась рассказать.

– Кому рассказать? Ваш отец был мертв. Кому еще было бы до этого дело?

– Мне. Какая ирония. Моя мать убила, встав на мою защиту. Или ради какой-то идеи, что я не вынесу правды. Или, может, Аманда зашла слишком далеко.

– Итак, вы все убрали.

– Итак, я все убрала, – отвечает девушка. Она еще больше успокоилась. Почти расслабилась.

– А что вы сделали с пальцами?

– Связала и бросила в Чикаго-ривер, с моста на Кинзи-стрит.

– Хорошую работу проделали. А со скальпелем?

– Вы имеете в виду лезвия для скальпеля? Выбросила вместе с пальцами. Попробовала забрать и рукоятку. Но мать мне не отдала ее. Отнесла домой вместе с неиспользованными лезвиями. Остальное вы о них знаете.

Женщина постарше ходит. Взад-вперед, от стены к столу.

– Да. Остальное я знаю.

Она снова смотрит на тебя. Они обе смотрят. Ты больше не невидимка. И ты не уверена, что тебе это нравится. Тебе больше нравилось парить в эфире, там было безопаснее.

– Но пальцы, – вдруг говорит женщина. – Почему пальцы?

Девушка вздрагивает. Отворачивается от тебя, будто бы не в силах вынести это зрелище. Она отвечает женщине, не смотря на нее:

– Я не знаю. Ни малейшей догадки. Такой Аманда была, когда я нашла ее.

На мгновение женщина замолкает. Потом подходит, садится рядом с тобой и берет тебя за руку.

– Вы следили за ходом беседы, доктор Уайт?

– В моей голове картинки, – говоришь ты. – Не приятные видения. Они другого рода.

– То, как все случилось?

– Ужасающая картина.

– Да. Несомненно, она такой и была. Можете рассказать нам, почему изуродовали ее руку?

– У нее было что-то, нужное мне. Она не отдавала.

Женщина вдруг насторожилась, вытянула руку и снова взяла твою ладонь.

– Что вы сказали? – спрашивает она вкрадчивым голосом, который не сочетается с силой ее хватки. – А что у нее было?

– Медальон.

– Медальон? – Старшая женщина этого не ожидала. – Медальон со святым Христофором?

Девушка выпрямляется. Она смотрит на старшую.

– Мама.

Ты от нее отмахиваешься.

– У Аманды был медальон. Она его не отдавала.

– Но я не понимаю. Почему он был у нее?

– Мама…

Снаружи слышатся голоса, в затемненной верхней половине двери видна чья-то тень. Громкий стук – тук-тук-тук-тук. Женщина встает со стула и бросается к двери как раз в тот момент, когда та открывается. Она подставляет ногу, не впуская внутрь того, кто там стоит. Произносит тихо несколько слов, закрывает и запирает дверь, потом садится.

– Вы говорили. О медальоне.

Ты не знаешь, о чем она.

– Медальон, – повторяешь ты.

– Да, медальон. – В ее голосе слышно разочарование. – Вы собирались мне о нем рассказать. Об Аманде и медальоне. Что-то связанное с пальцами.

Она снова встает, обходит стол, тянется, будто бы хочет схватить тебя за плечи. Чтобы вытрясти это из тебя. Но что? Ты для нее бесполезна. Ты качаешь головой.