Элис Лаплант - Расколотый разум

– А что за роза у нее в руке?

– Когда Рита умирала, ее двоюродная сестра спросила, нужно ли ей что-нибудь. Та попросила розу из своего сада. И там цвела роза, несмотря на зиму.

– Я так люблю эти старые легенды, а ты?

– Какие-то из них интереснее других. История Риты не кажется мне очень уж захватывающей. Злобный отец, муж-пьяница, непокорные сыновья. Банальщина. Мне нравится сама мысль о том, что ты можешь пойти к кому-то, когда все остальные уже не могут помочь.

– Ты когда-нибудь молилась ей? Мне просто интересно.

– Нет. Нет. В тех редких случаях, когда мне нужна была помощь, находился кто-то еще, кого можно было попросить.

– Ты говоришь о помощи человека. А я имею в виду несколько другое.

– Ты имеешь в виду высшие силы?

– Я говорю о… твоем диагнозе. Она сказала это с опаской. Мы никогда это не обсуждали. Официально никто в больнице не знает, почему я рано вышла на пенсию. Неофициально – другое дело.

– Не могу сказать, что я не надеялась на то, что все это – ошибка.

– И не молилась о чуде?

– Совсем нет.

– А что насчет самой обычной надежды?

– И не о ней тоже.

– Как же ты держишься? Не понимаю.

– А что тут понимать? У меня дегенеративная болезнь. От нее нет лекарства. С ней сталкиваются сотни тысяч людей по всему миру.

– Ты относишься к этому как врач. Думаю, мне просто любопытно, как ты справляешься.

– В какой-то момент мы все умрем. За исключением несчастных случаев, мы обычно предупреждены. Кто-то узнает раньше других. Кто-то страдает больше. Ты спрашиваешь, как я переживаю этот промежуток между тем моментом, когда ты знаешь, что умираешь, и тем, когда умираешь на самом деле?

– Да, думаю, да.

– Полагаю, у всех по-разному. Чтобы пережить это, святая Рита попросила невозможного: розу среди зимы.

– А ты?

– Меня поставили в тупик. Никто меня раньше о таком не спрашивал. Они спрашивают, хочу ли я чая. Холодно ли мне. Хочу ли я послушать Баха. Избегая серьезных вопросов. Мое последнее желание?

– Ну, не последнее. Но ты думаешь, ты останешься таким же практиком через ка-кое-то время? Или что ты поддашься искушению попросить невозможное?

– Суть моего положения в том, что граница между двумя этими состояниями стремительно стирается. Я просматривала блокнот этим утром, оказывается, в некоторые дни я считаю, что мои родители еще рядом. Магдалена записала пару длинных бесед, что я вела с ними. Разумеется, я не помню ничего из этого. Но мне нравится сама идея.

– Значит, можно выполнить и самые немыслимые просьбы.

– Возможно. Да. И я думала. Ты говорила о том, кто как справляется.

– Да?

– Моя близкая подруга недавно умерла.

– Я слышала. Соболезную.

– Наряду со скорбью и злостью я поняла, что благодарна. За что, что это была не я. То есть на каком-то уровне я еще не смирилась со смертью. Не то чтобы я не думала о ней, особенно в плохие дни, зная, что все будет еще хуже. Но я еще к ней не готова.

– Что ж, это прекрасная новость! – Сара обняла меня, прежде чем собраться и уйти. Я помахала ей с переднего крыльца, закрыла дверь и присела рассмотреть свой подарок. Какая приятная награда. Она займет почетное место в гостиной, на каминной полке, рядом с иконой.

Внезапно я почувствовала себя невероятно счастливой.

Нет, еще не время. Еще нет.

Мы сидим перед телевизором, кажется, у нас такая вечерняя привычка. Суть передачи легко уловить. Мне ничего не нужно запоминать надолго. Игровое шоу, в котором самые разномастные участники показывают свои невероятные познания в самых разных областях.

Блондинке оно нравится. Она говорит что-то вроде: «Вот этот – мой любимчик» и «Поверить не могу, что она не прошла в следующий тур». Мне сложно сконцентрироваться. Я пытаюсь делать то, что велит мне новая табличка на кухне: «Лови момент». Приходится. Для меня нет иного пути, больше нет. Но мужчина с подведенными глазами прыгает туда-сюда, после того как показал потрясающую просвещенность в вопросе брачных игр пингвинов. Хочу ли я на самом деле быть в этом моменте? Я встаю и иду к двери, и в эту же секунду звонит телефон. Я поворачиваюсь и беру трубку.

– Мам, это Фиона.

– Кто?

– Фиона. Твоя дочь. Могу я поговорить с Магдаленой? Это милая женщина, что живет с тобой.

Протягиваю трубку, но из комнаты не ухожу. Обсуждать будут меня. И принимать решения.

Блондинка говорит мало, но соглашается со всем, что говорит собеседник.