Элис Лаплант - Расколотый разум

Вдруг мы с Амандой оказываемся не одни. Моя мать и ее святые девы тоже здесь. И мой отец, почему-то в мотоциклетном шлеме и куртке, хотя он был настолько пуглив, что у него даже не было прав. И Джеймс, разумеется, И Анна, и Джим, и Кимми, и Бет из больницы, и соседи Эдвард и Ширли.

Даже Синди и Бет из колледжа и Джанет, которую я знала еще до него. Моя бабушка O’Нил. Ее сестра, моя двоюродная тетка Мэй. Люди, которых я не вспоминала много-много лет. Комната полна людей, которых я узнаю. Может, я и не люблю их, но я хотя бы помню их имена, и этого более чем достаточно. Может, это и есть разгадка? Может, это рай? Бродить в толпе и помнить имя каждого.

В моем доме темно. Я натыкаюсь на что-то с острым краем и набиваю синяк на бедре. Вытягиваю руки и чувствую стену, дверную раму, саму закрытую дверь. Дергаю ручку. Не поддается. Мне очень нужно в ванную. Где же свет. Я хочу домой. Домой, в Филадельфию. Я была тут достаточно долго. Узница.

Что за преступление я совершила? Как долго я пробыла в заточении? « Всегда безопасней быть звеном в цепи, чем быть свободным». Чье это высказывание? Давление на мой мочевой пузырь слишком велико. Я сажусь на корточки. Задираю ночную рубашку, стягиваю трусы. Расслабляюсь. Брызги летят на щиколотки, на ноги. Какая разница.

Облегчение! Я могу поспать. Теперь я могу поспать. Ложусь прямо там же. Подо мной что-то мягкое, не кровать, но тоже сойдет. Обнимаю коленки, чтобы согреться. Если я просто полежу здесь тихонько, все будет в порядке. Если я научусь наслаждаться моими оковами, я буду свободна.

Внутри небезопасно. Слишком темно, и дом дышит. Он дышит, появляются незнакомцы и трогают тебя. Дергают за одежду. Насильно открывают тебе рот и заталкивают в него вонючие таблетки. Здесь же светлее, луна и фонари проливают на тротуары мягкий свет, сады только просыпаются после зимы.

Все там, где должно быть. Даже какая-то невысокая штука из металла, выкрашенная в красный, кажется прекрасной. Она всегда тут была, перед домом. Она всегда тут будет. Быть может, что-то и прячется в тенях, но оно не желает мне зла. Оно разрешает мне посидеть здесь, в покое, на этом клочке травы.

Если я посмотрю направо – увижу церковь в конце квартала. Налево – прачечная «Чисто и легко». А наверху звезды. Яркие булавочные головки, почти все стоят на своем месте, но некоторые мигают, что-то говоря нам, пока движутся по огромному простору тьмы.

Если бы я только могла понять их сообщение. Мне нужна моя подруга. Она бы поняла. Она – безопасность. Она – комфорт. Ее черты не меняются, голос ее всегда остается ровным. Она не подходит к телефону. Не заставляет меня пить чай, глотать маленькие круглые горькие штуковины. Я уже иду. Открываю калитку. Три дома вниз по улице. Я внимательно считаю. Как говорит моя подруга, « тройка – это волшебное число ».

Калитку заклинило, но я все равно ее открыла. По неровной дорожке из брусчатки я иду к белой статуе смеющегося Будды, что возвышается над садиком. Ключ у Будды. И тебе всегда будут рады, в любое время дня и ночи.

Я вытаскиваю ключ из-под круглой щеки Будды и вхожу. Она все объяснит. Она все знает. На самом деле все.

Видимо, сегодня мой день рождения. Двадцать второе мая. Магдалена за меня все посчитала: мне шестьдесят пять. Фиона и Марк ведут меня на ужин в ресторан. После полудня забежала моя бывшая ассистентка Сара. Похвально, что она помнит. Я бы никогда в жизни не вспомнила о ее дне рождения. Даже в лучшие времена. Я бы даже не спросила ее об этом. Сара привезла мне подарок из больницы: трехфутовую статую святой Риты Кашийской. Восемнадцатого века. Красота.

– В каком-то смысле у вас день рождения в один день, – говорит Сара.

Технически, да, день ее смерти совпадает с моим днем рождения. Но у нас гораздо больше общего.

– Это правда, тебя часто называли доктором крайних мер.

– Ты меня идеализируешь.

– Это естественный результат вашей тяжелой работы на протяжении пятнадцати лет. Кроме того, всем было неловко, ведь мы не устроили тебе прощальную вечеринку. Ты ушла так внезапно. И мы скинулись. Вот. Тут карточка.

– Я польщена.

И я в самом деле была польщена. И необычайно тронута.

– Мы все чувствуем одно и то же. Было честью работать с тобой.

Я протянула руку и дотронулась до статуи, проведя по золоченой короне, складкам одеяния от плеч до пола.

Сара указала на нее:

– А что это за отметина у нее на лбу?

– В легенде о святой Рите говорится, что она попросила Бога позволить ей страдать так же, как страдал он, и терновый шип упал с распятия на стене и поранил ее.