Вольфганг Хольбайн - Немезида - От полуночи до часа кошмаров

— Проклятие, — фыркнула Элен и опустилась в один из дешевых пластиковых стульев. — Примерно так же выглядят и все остальные развалины.

— Тогда нам фактически ничего не остается, как провести здесь бессонную ночь и надеяться, что завтра утром кто-то приедет сюда за нами, — сказала Мария, пожимая плечами.

— Или за теми, кто останется в живых, — сухо добавила Юдифь. Я бросил на нее вопросительный взгляд. Она коротко кивнула головой в сторону Эда. — Эд, — сказала она. — А еще Стефан, и не забудьте о фон Туне, который где-то там застрял в этой шахте. И кто знает, что еще может случиться. — С этими словами она, поеживаясь, взглянула в коридор позади меня.

— На что ты намекаешь?

Юдифь нерешительно пожала плечами.

— Вы что, действительно думаете, что все это простые совпадения? Сначала случай с поверенным, потом падение фон Туна, падение решетки, которое чуть не стоило жизни вам обоим, потом случившееся со Стефаном…

Она беспомощно помотала головой.

— Я не верю, что одновременно совершенно случайно происходит столько несчастий с одними и теми же людьми, понимаете?

— Само собой, дорогуша, мы это понимаем, — сказала Элен, состроив презрительную гримасу. — Кто-то подмешал в кофе этому адвокату такое количество амфитамина, что у него случился удар, а потом тебе в волосы кто-то подослал летучую мышь, которая специально была надрессирована на то, чтобы набрасываться на истеричных женщин и выгонять их из дома, в то время как сам злодей сидел в засаде, чтобы вовремя открыть люк в земле, в который кто-то должен был с гарантией сорваться. И, наконец, этот кто-то подсыпал в носки Стефана немного концентрата с запахом гнилого мяса, чтобы натравить на него ручных коршунов, переодетых летучими мышами.

Она сделала жест левой рукой, который должен был показать Юдифи, что, по ее мнению, у нее не все дома.

— Совпадение? Конечно же нет. Это же ясно, как дважды два, не правда ли?

Юдифь гневно взглянула на нее.

— Похоже на то, — огрызнулась она. — По мне, можешь верить и дальше, что ты застрахована от ударов судьбы. Надеюсь, что ты будешь следующая.

— А я кое-что нашел, — вмешался я в закипающий спор, прежде чем он разгорелся как следует и появились еще раненые, и достал из кармана брюк фотографии, которые я принес из учительского общежития. — Может быть, это и не поможет нам выбраться отсюда, но, может быть, это кого-то все равно заинтересует.

— А что это? — Мария подошла ко мне и любопытно взглянула мне через плечо. Казалось, она рада была перемене темы.

— А вы уже заметили, что до сих пор несчастья случались лишь с мужчинами? — продолжала она самоуверенно философствовать, но никто не обратил на это внимания.

Даже Элен нервозно вздохнула, встала, подошла ко мне и взяла у меня из рук фотографии, чтобы разложить их на кухонном столе.

— Детские фотографии. Прекрасно, — простонала она. — Ну и что здесь такого интересного?

— Эти снимки были сделаны в этой школе, — ответил я, пожимая плечами. — И я нашел их в потайном ящике. Наверху, в кабинете директора. Я всегда думал, что вещи, спрятанные в потайных местах, которые можно открыть, лишь нажав на потайной механизм, могут быть важными.

Я не стал упоминать о кратковременной потере памяти, которая приключилась со мной в учительском общежитии, умолчал я и о том факте, что круги, которыми были обведены головы учеников на пожелтевшей фотографии, появились не сразу. А кто бы мне поверил? Во всяком случае, я, если бы был на месте любого из них, не поверил бы.

Элен уже приготовилась что-то ответить в насмешливом тоне, но в это мгновение к столу протиснулась Мария и подняла руки, призывая к примирению.

— А я считаю эти снимки довольно интересными, — сказала она и указала на шестиконечную звезду, состоящую из черных полос, нарисованную на флаге, которым размахивала груши скаутов на снимке. Лишь теперь в ярком свете неоновых ламп на интернатской кухне я заметил примечательные особенности этой звезды. Она не имела острых концов. Я впервые видел звезду с закругленными лучами. — Лебенсборн. Это эмблема этой программы. Собственно говоря, это рунический символ скандинавских народов, заимствованный нацистами.

Боковым зрением я увидел, что Карл тоже сделал шаг поближе к нам и попытался взглянуть на фотоснимки. Понятное дело, «лебенсборн» и «Третий рейх» — это сигнальные слова, которые заставили зазвонить тревожные звоночки в его мозгу, раз это имело какое-то отношение к поискам нацистских сокровищ. Он старательно пытался придать лицу совершенно безразличное выражение, что особенно явственно выдавало его любопытство.