Дот Хатчисон - Розы мая

– С кем ты разговариваешь, Прия?

Это точно не Арчер.

Смотрю в сторону двери. Знаю, кого там увижу, но сердце бухает в груди. От внезапного страха все внутри цепенеет.

– Джошуа? Ты что здесь делаешь?

– Прия! – Голос у Эддисона то ли встревоженный, то ли уже панический. И то, и другое. – Кто там?

– Джошуа, – с трудом выдавливаю я. – Из кафе. Который разлил кофе на Лэндона в тот раз.

– Ему не следовало к тебе приставать, – говорит Джошуа. Его голос, как всегда, мягок и дружелюбен. На нем еще один рыбацкий свитер – темно-зеленый, который очень идет к его грустным глазам, запомнившимся мне еще с Бостона. У его ног…

Пожалуйста, я не хочу, чтобы это стало самой большой ошибкой в моей жизни.

У его ног стоит огромная плетеная корзина, почти заполненная белыми розами.

– Ты убил Лэндона?

– Ему не следовало к тебе приставать, – ласково повторяет он.

– Где агент Арчер? Что ты с ним сделал?

Он смеется, и у меня мурашки бегут по спине.

– Мне ничего не пришлось делать. Он привез тебя сюда, а потом проехал мимо меня в город.

В город? Я знала, что он отъехал от часовни, что мысль использовать меня как наживку была слишком соблазнительной, но думала, что он вернется по объездной дороге или через лес. Какого черта он уехал в город? Бо́льшая часть моего плана строилась на том, что Арчер будет рядом и сумеет спасти меня.

Я так облажалась…

– Почему ты принес розы? – спрашиваю я. Голос мой дрожит, и не только от холода. Из телефона доносятся приглушенные ругательства Эддисона, словно он закрывает микрофон ладонью. Единственное, что я четко слышу, – как он зовет Вика.

– О, Прия. – Джошуа опускается на колени – все еще в нескольких футах от меня – и улыбается. – Это подарок, конечно же. Отец учил меня, что девушкам всегда нужно приносить цветы. Законы вежливости. Ты отличаешься от других и заслуживаешь большего.

Медленно и осторожно, чтобы он не запаниковал и не бросился на меня, я встаю, сжимая в руке телефон.

– Что ты здесь делаешь, Джошуа?

– Я здесь, чтобы защитить тебя. – Он говорит так искренне… Насколько же ненормальным надо быть, чтобы верить в такое? – Ты такая хорошая девушка, Прия… Я понял это еще в Бостоне. И Чави была тебе такой прекрасной сестрой… Вы так любили друг друга…

– Тогда зачем ты убил ее? – Слезы закипают в моих глазах, в горле встает ком. – Зачем забрал ее у меня?

– Ты не знаешь, что делает этот мир с хорошими девушками. – Он поднимается, мои пальцы крепко сжимают телефон. Хотя телефон – не оружие. Джошуа протягивает руку, его пальцы шевелятся в воздухе в нескольких дюймах от моей бинди и сережки в ноздре. – Чави тоже была хорошей девушкой, но она не осталась бы такой. Она собиралась уехать в колледж; мир развратил бы ее, а она сделала бы то же самое с тобой. Я должен был защитить вас обеих. И я это сделал. Ты осталась хорошей. После смерти Чави я беспокоился, что ты все поймешь, но ты не догадалась. Эми пришлась как нельзя кстати.

– Я нуждалась в подруге, – возражаю я, – а ты ее убил.

– Она так тосковала, когда ты уехала… Я не хотел, чтобы она тосковала.

Его пальцы касаются моей щеки, и я вздрагиваю.

– Не дотрагивайся до меня!

– Обещаю, тебе не будет больно, – успокаивающе говорит Джошуа. – Ты даже не почувствуешь. А потом…

Я делаю шаг назад, отстраняясь от него, и наталкиваюсь на стену. О господи, здесь действительно тесно; я не подумала об этом перед тем, как сюда вошел убийца. Серийный убийца, который гораздо выше и сильнее меня.

Ой, мамочка…

Все еще улыбаясь, Джошуа вырывает телефон из моих пальцев. В другой его руке блестит охотничий нож.

– А потом, Прия, ты навсегда останешься хорошей. И я всегда смогу защитить тебя. – Он прерывает вызов и швыряет телефон в дальнюю стену.

– Пожалуйста, не делай этого, – шепчу я.

Джошуа улыбается еще шире.

– Я должен; это для твоей же пользы. Теперь тебе надо вести себя спокойно, иначе будет больно. – Он поудобнее берется за нож, хотя еще держит его в опущенной руке.

Набрав в легкие как можно больше воздуха, я бросаюсь на него, одной рукой хватаю запястье, другой вцепляюсь в волосы, а коленом наношу удар в пах. Он старается оторвать меня, а я лягаюсь, бью и царапаюсь, пытаясь удержать нож подальше от своего горла. И пронзительно кричу, даже громче, чем плакала по Чави.

Кричу и молюсь, чтобы появился Арчер.

Кричу и не могу остановиться.

Когда связь обрывается, у Эддисона замирает сердце. Несмотря на всю его подготовку, несмотря на бурлящий в жилах адреналин, он может лишь тупо смотреть на телефон.