Брайн Олдис - Телохранитель

Всего было три выстрела из двух пистолетов. Сначала раздался один, потом — почти сразу — ему ответило еще два. Яркие вспышки, казалось, прорвали белые дыры в полотне темноты. Затем — звук падающих на бетон тел.

В подземном гараже было достаточно света, и Фрэнк Фармер увидел, как тот, в кого он целился — мощного телосложения мужчина в темном костюме, — резко ударился о вытянутый корпус лимузина и затем медленно сполз на пол, оставляя на полированной поверхности следы крови, струившейся из огромной раны в спине.

Там, где только что билось его сердце, теперь виднелось красное, рваное отверстие. Фармер уставился на рану, с удивлением разглядывая торчавшие из нее клочки зеленой бумаги с прилипшими по бокам лохмотьями ткани. И тут он сообразил.

Те две пули, которые он выпустил в этого человека, видимо, прорвали бумажник во внутреннем кармане прямо у сердца и вдавили в него пачку долларов. Фрэнк задумчиво кивнул: действительно, все это случилось только из-за денег.

— Господи, Фармер!

Фрэнк Фармер лежал поверх худосочного Стэнли Клингмана, прижимая этого опрятно одетого финансиста к грязному холодному полу, при этом лацкан его пиджака от Армани быстро впитывал масляное пятно, похожее на лужу запекшейся крови. За сотую долю секунды до первого выстрела Фармер бросился на Клингмана, сбив его на пол и тяжело навалившись сверху, и загородил таким образом клиента своим телом подобно тому, как на ринге борец придавливает своего противника к полу.

Первая пуля пробила окно "бентли" — машины Клингмана, но прежде чем осколки успели осыпаться на бетон, Фармер сделал два ответных — и смертельных — выстрела.

Клингман попытался выбраться из-под Фрэнка, но был опять прижат к полу, пока телохранитель, с пистолетом в вытянутой руке, осматривал пространство на несколько метров вокруг, прислушиваясь к топоту бегущих в их направлении ног.

Какой-то человек в кепке, обойдя машину, расширенными от ужаса глазами смотрел на тело, лежащее в луже крови. Это был шофер лимузина.

— Не двигайся,— приказал Фармер.

Увидев пистолет в руке Фрэнка, шофер сразу подчинился: он замер, подняв руки, словно его задержали при облаве. Спокойным голосом четко и коротко Фрэнк приказал:

— Позвони в полицию!

Шофер молча кивнул и убежал.

Фармер позволил себе расслабиться и поднялся на ноги. Клингман тоже встал, тяжело дыша. Его холеное лицо было мертвенно-бледным. Клингмана бил озноб.

— О, Господи!— вздохнул он и вытер лоб тыльной стороной руки.

Тринадцать часов потребовалось Фрэнку Фармеру, чтобы разобраться с полицейскими из криминального отдела, пока они опросили свидетелей и изучили вещественные доказательства. Потом к ним присоединились сотрудники из ФБР, из отдела по борьбе с наркотиками, следователи из прокуратуры штата и еще какой-то примитивный тип из комиссии по валютному контролю, который был просто обязан находиться на месте происшествия, когда дело касалось такой птицы, как Клингман.

Тринадцать часов. Для нью-йоркского департамента полиции это была работенка на высоких оборотах — ведь до того, как Фармер ушел в частный бизнес, он числился в министерстве финансов, больше известном среди широкой публики, как служба безопасности. Фрэнк был одним из них, своим в системе исполнительной власти, где существует профессиональная этика по отношению к другим полицейским, даже бывшим.

Фрэнк проскочил через всю процедуру за тринадцать часов. Он явился к районному прокурору, когда тот составлял список присяжных, которые должны были решить, нарушил ли Фрэнк Фармер закон при убийстве "толстяка" Франко Манганаро. Присяжные обычно делают то, что им говорит прокурор — они с удовольствием признают виновным даже бутерброд с ветчиной, как говорится в старой шутке. А в данном случае прокурор решил, что "мистер Фармер имел право на ношение оружия и что мистер Манганаро, "свободный убийца" из Филадельфии, бесспорно, заслужил такую внезапную кончину". Присяжные не имели никаких претензий; Фрэнку вернули его пистолет и отпустили восвояси.

Он отправился прямиком в свой отель и упаковал вещи, затем на такси добрался до великолепных апартаментов Клингмана на Пятой авеню с окнами, выходящими на музей Метрополитен.

А пока Фрэнк Фармер в течение тринадцати часов следил за тем, чтобы справедливость восторжествовала, Клингман вернулся в свои покои, немного отдохнул, а затем передал себя в руки массажистки, парикмахера, маникюрщицы и камердинера. Он выглядел отдохнувшим и ухоженным, но под этой оболочкой все еще чувствовался страх от происшедшего. Фрэнк же — в своем помятом пиджаке — выглядел утомленным, но спокойным.