Алания Брайн: Итогдалие. Современная поэзия

мне плохо – кружится голова,
контрастна температура кожи
твоим стихам.
теперь все делю пополам с тобой —
пополам,
как обреченный, на краешке
ледника.

я помню цвет этих глаз
перед натиском стывших дул —
уже было ясно все —
ты искал Её в каждом дне,
и, в свете твоих бесконечно песочных лун,
я псом андалузским так же плетусь за Ней.

и скрежет металла, и крик за моей спиной,
мир катится к чёрту, но я без тревог иду, —
нам Смерть умещается тонким пером в ладонь,
и память, как кудри, разносится на ветру.

я учусь отступать в тень, разжимая неспешно пальцы,
подталкивая тебя к новому горизонту.
потому что любовь – это вальс. потому что здесь Франция,
потому что всю жизнь я борюсь за личностную свободу.

я становлюсь плохой. кому теперь можно верить?
мы – целое поколение, преданное отцом,
рыдающее на пепелище, надежду разносит ветер.
как я боюсь повернуться и посмотреть прямо тебе в лицо.

зачем мы сюда приходим, зачем мы такие дети?
зачем эти прозрачные доверчивые глаза?
нас порешают тихо, за городом, на рассвете,
когда к оврагу подтянется солнечная полоса.

дни идут
как горошины из стручка в детстве
ссыпались в оборки платья.
как деревянный колодец со скрипом натянутого ведра.
как непрошеные объятия
вернувшейся с молоком старухи.
как вытянутые от скрупулезной работы руки.
как вечная кинолента без монтажа.
как порез лезвием втрое сложенного ножа —
дни.
март еще не разменян, но обречен.
она одергивает плечо. —
четырнадцатого покончу счёты.
свобода сгорбливается в крючок
того коридора, где вешал свое пальто,
где сердцем, не лёгким, постиг глоток,
и строки рубил, и вмещал меж строк
взведенный дважды (не у виска) курок.
Там. я узнаю, что Бог. Есть.
и что решения исконно равны нулю,
что смыслы все закольцованы в ЛЮБ – ЛЮБ – ЛЮ *.