Том Клэнси - Государственные игры

– Мы обручились сразу после окончания учебы, – продолжил Худ. – Я подарил ей изумрудное колечко, которое мы выбрали вместе. Мне дали место помощника мэра Лос-Анджелеса, а Нэнси пошла работать системной программисткой в компанию по производству видеоигр. На самом деле ей пришлось улететь на север, в город Саннивейл, но мы не могли обойтись друг без друга и все равно встречались не реже двух раз в неделю. А потом как-то вечером в апреле семьдесят девятого – двадцать первого апреля, если точнее, эту дату я выдирал из всех своих календарей в течение нескольких последующих лет – я ждал ее возле кинотеатра, но она не пришла. Я позвонил ей домой, но там никто не ответил, и я кинулся туда сам. Я гнал машину, как сумасшедший. Открыв дверь своим ключом, я вошел внутрь и обнаружил записку.

Худ замедлил шаг. Он по-прежнему ощущал атмосферу той квартиры, свои слезы и разрастающийся ком в горле. Он помнил песню, которая доносилась из квартиры соседей: “Худшее, что случилось” группы “Бруклинский мост”.

– Записка была написана от руки и второпях. Обычно почерк у Нэнси был аккуратным и чуть ли не каллиграфическим. В записке говорилось, что ей необходимо уехать, что она не вернется и чтобы я ее не разыскивал. Она прихватила с собой лишь кое-что из одежды, все остальное так и осталось на месте: записи, книги, цветы, фотоальбомы и даже диплом. Все-все-все. Да, и еще она взяла с собой мое обручальное колечко. Если не выкинула.

– И что, никто не имел понятия, куда она могла подеваться? – удивленно спросил Хаузен.

– Никто. Даже ФБР, они пришли ко мне на следующее утро и стали о ней расспрашивать, так и не сообщив, что же она сделала. Знал я не так уж и много, но надеялся, что они ее все-таки найдут. Что бы она ни натворила, я хотел ей помочь. Последующие несколько суток я провел в поисках. Я объездил наших преподавателей, друзей, переговорил с ее коллегами, которые тоже все очень за нее волновались. Я позвонил ее отцу. Они не были близки, и я не удивился, что и он ничего не знает. В конце концов я решил, что это я сделал что-то не так. Или, как я рассудил, она встретила кого-то еще и исчезла.

– Господи, – воскликнул Хаузен по-немецки. – И с тех пор вы от нее так ничего и не узнали? Худ медленно покачал головой.

– Я и о ней-то ничего не знаю, – ответил он. – Я хотел было это сделать, из любопытства, но так больше и не собрался, это было бы мучительно. И все же за одно я ей благодарен. Я забылся в работе, я приобрел кучу связей, тогда мы еще не называли это “сетью”. – Пол улыбнулся. – И в конце концов я выставил свою кандидатуру и выиграл кабинет мэра Лос-Анджелеса. Я стал самым молодым мэром за всю историю города.

Хаузен посмотрел на обручальное кольцо Худа.

– И еще вы женились.

– Да, – подтвердил Худ и тоже бросил взгляд на кольцо. – Я женился. У меня прекрасная семья, удавшаяся жизнь.

Пол нащупал рукой карман, где лежал его бумажник. Он подумал о билетах, о которых не знала даже жена.

– Но все же я по-прежнему то и дело вспоминаю Нэнси, хотя, возможно, оно и к лучшему, что в отеле была не она.

– Вы не знаете, кто это был, – заметил Хаузен.

– Не знаю, – согласился Худ.

– Но даже если бы это была и она, – продолжил немец, – ваша Нэнси принадлежит другому времени. Другому Полу Худу. Если б вы встретились снова, думаю, вы смогли бы с этим справиться.

– Возможно, хотя вовсе не уверен, что тот Пол Худ настолько изменился. Нэнси любила ребенка, сидевшего внутри меня, мальчишку, обожавшего приключения по жизни и в любви. Став отцом, мэром и даже вашингтонским чиновником, я этого так и не утратил. В глубине души я по-прежнему мальчишка, который любит рисковые игры, тащится от фильмов про Годзиллу и считает, что Адам Уэст и есть настоящий Бэтмен, а Джордж Ривз – настоящий Супермен. Где-то во мне по-прежнему сидит юноша, который видит себя рыцарем, а Нэнси – своей дамой сердца. Если честно, я не знаю, как отреагировал бы, столкнись мы лицом к лицу.

Худ снова сунул руки в карманы. Он снова ощущал присутствие бумажника, и он спрашивал себя: кого ты пытаешься обмануть? Ему было чертовски ясно, что, столкнись он снова с Нэнси лицом к лицу, и тут же прежнее чувство вспыхнет в нем с новой силой.

– Вот такая у меня история, – заключил он. Худ смотрел перед собой, но уголком глаза следил за Хаузеном.

– Теперь ваша очередь, – потребовал Пол. – Имеет ли телефонный звонок вам какое-то отношение к утраченной любви или к таинственным исчезновениям?

Какое– то время Хаузен шел в сосредоточенном молчании, затем задумчиво произнес: