Мэтью Квирк - 500

— Так у меня тоже нет, пап. Улика сгорела. Так что я все профукал, вышел с пустыми руками.

— Да брось, это неважно, — отмахнулся отец. — Генри-то думает: она у тебя.

Недавние избиения лишь утвердили его в этом.

Я подрулил к больнице, крикнул санитарок в дверях отделения экстренной помощи. Одна взглянула на отца — и в минуту его уложили на носилки. Я засеменил рядом.

— Пап, тебе все же не следовало это делать.

Фактически он отдал себя в руки Генри, чтобы меня спасти.

— Старая скрипка, — улыбнулся он.

Ну да, все та же разводка: пожертвуй чем-то малоценным ради большого куша.

— Нет, пап, это не совсем то. Тебе не следовало себя сдавать, это слишком дорогая цена.

— Ты бы тоже это сделал ради своей семьи.

Он положил ладонь на мою руку и держал так, пока его оформляли в больницу. Его слова и беспрестанно звонящие в приемном покое телефоны напомнили мне то, о чем я уже успел догадаться. Он пожертвовал собой ради меня точно так же, как когда-то прикрыл собой маму.

В моей памяти отчетливо засела та ночь, когда его арестовали за взлом и проникновение в тот злополучный дом в Пэлисейде. Множество раз я прокручивал в голове каждую деталь, пытаясь нащупать логику событий. Насколько я знаю, никто отца по телефону никуда не вызывал. Да и судя по тому, что говорилось на суде, в том доме и телефона-то не было. И мама вернулась домой как минимум за час до того, как отец отправился, как он мне сказал, «на бейсбольный матч».

Нет, к его приезду Перри был уже мертв. Убийцей оказалась мама, когда шеф попытался ею овладеть. Она его оттолкнула, и Перри, оступившись, грянулся о камин. Отец ни слова не сказал в свою защиту в течение долгого судилища. Он на шестнадцать лет покинул семью и выжил в этом тюремном аду — все это он сделал ради мамы, защитив ее и приняв удар на себя. И точно так же нынче он пожертвовал собой ради меня.

Будучи ребенком, я никогда ничего не мог скрыть от отца. Попробуй что-то утаить от профессионального жулика! Вот и сейчас, когда он посмотрел на меня и встретил этот мой дурацкий, растроганно-понимающий взгляд, я понял: он видит все, что во мне происходит.

— Спасибо, папа. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже. Ты только тут не раскисай. Я уже через час отсюда выберусь как новенький.

Рука его была очень холодной. Врач взялся за телефон, потребовал доставить какое-то сильнодействующее средство и восемь доз первой положительной крови.

— Я упустил улику. Я подвел тебя, пап. Прости.

— Не важно, Майк. Главное, мы его напугали. Помнишь «порося в мешке»? Играй человеком, а не тем, что у тебя в руках.

Я, кажется, брякнул еще что-то слезливое, отец отшутился. Наконец его повезли в операционную.

Один из копов, дежуривший в комнате ожидания, то и дело расшагивал мимо меня, тщательно присматриваясь. Потом он вышел переговорить с сослуживцем. Я никуда не собирался уходить — по крайней мере, пока не выяснится, что с отцом.

Картрайт появился где-то через полчаса:

— Ну как он?

— В хирургии. Пока ничего не знаю.

— Полицейские тут кишмя кишат, — сказал он и кивком показал на двери в конце коридора.

Я прошелся, описав круг, чтобы проверить другой выход, и, разумеется, обнаружил там своего «приятеля» детектива Риверу, что продал меня Дэвису. Бог знает сколько еще наемников запустили сюда Генри с Маркусом. Так же вкругаля я вернулся к Картрайту.

— Тебе надо дуть отсюда, — посоветовал он.

— Я его не оставлю.

— Нет никакого смысла сдаваться в руки полиции, Майк.

— Я не уйду.

— Я о нем позабочусь. Мы с твоим отцом вместе вернемся. Я побуду тут с ним.

Я услышал, как в дальнем конце коридора открылась дверь, и вскоре Ривера уже вел в нашу сторону группу людей, похожих на копов в штатском. Мы поскорей нырнули за угол.

— Давай катись отсюда побыстрее, — вцепился мне в плечо Картрайт. — Об отце твоем я позабочусь. Ты же знаешь, кто с ним это сделал.

Я лишился своего единственного средства свалить Генри — но это ничего не значило. Я должен был найти другой способ его остановить.

Полицейские были уже близко, но я все стоял, отказываясь бежать. Картрайт снова схватил меня за плечо:

— Уходи!

Я еле успел ускользнуть от полицейских, метнувшись через служебный вход. Копы буквально наводнили больницу. С полчаса я крался по клинике, прячась по пустым кабинетам, пока наконец не обошел копов, которые уже обыскали крыло с хирургическим отделением. Но я не мог так просто уйти, оставив отца при смерти. Я должен был увидеть его еще раз, убедиться, что он выкарабкается. Я наткнулся на ординаторскую, вскрыл замок и стащил у спавшего там обитателя медицинский халат, сняв его с крючка вместе со стетоскопом. Облачившись, я направился к тому крылу, где лежал отец, при этом я сосредоточенно прятал лицо в бумагах, вытащенных из кармана халата.