Виктор О`Рейли - Правила охоты

Фицдуэйн держал трубку достаточно далеко от уха, стараясь на прислоняться к ней. Он только что обнаружил на ней совершенно свежие следы малинового варенья – очевидно, сегодняшним утром Бутс был особенно голоден. Крошки от тостов были настолько неистребимы, что на них Фицдуэйн давно перестал обращать внимание. Свободной рукой он пошарил вокруг себя в поисках салфетки.

– Я и есть далеко, – ответил он. – Ты во Франции, а я – в Ирландии.

Наконец ему под руку попала какая-то тряпочка. Он протер трубку телефона и поднес ее поближе.

– Как твои дела?

– Семья благоденствует, банк приносит прибыль, – отозвался де Гювэн. – Все нормально, я веду размеренную и предсказуемую жизнь. Кстати, у меня есть новости относительно наших зарубежных друзей.

– Это не защищенная линия, – предупредил Фицдуэйн.

– Я помню, mon ami, – слегка обиделся де Гювэн. – Я хотел только сказать, что ты вполне можешь положиться на строителя, о котором мы говорили. Он не связан с нашими конкурентами. Мои друзья в этом уверены, а я уверен в них.

“Друзьями” де Гювэн называл своих однокашников, товарищей по военной службе и банкиров, с которыми он был тесно связан благодаря своему теперешнему бизнесу. Среди них были сотрудники разведывательной службы и департамента иностранных дел. Даже если оставить в стороне его аристократическое происхождение, Кристиан был, что называется, enarques. Это означало, что он учился в одним из немногих привилегированных учебных заведений, откуда, как правило, выходило большинство действительных руководителей Франции. Это был узкий, но очень влиятельный круг людей с неограниченными возможностями, так что Фицдуэйн мог быть уверен, что последняя проверка прошла удачно. Йошокаве можно было доверять.

– Позаботься и о себе, мой друг, – сказал Фицдуэйн, совершенно неожиданно почувствовавший смутную тревогу. Впрочем, это было лишь неясное предчувствие, не больше. – Ты был вместе со мной, когда убили Палача. Прошу тебя, прими меры предосторожности.

Де Гювэн рассмеялся.

– Я подвергаюсь опасности только когда приезжаю к тебе, Хьюго, – беззаботно откликнулся он. – А что, ты что-нибудь узнал?

– Нет, – сказал Фицдуэйн. – Ничего. Просто какое-то тревожное чувство.

– В этом нет ничего удивительного, – отозвался де Гювэн. – После двух покушений подряд ты можешь позволить себе Нечто вроде паранойи. Немудрено, что тебе повсюду мерещится опасность.

Де Гювэн положил трубку и задумался.

Все действительно было прекрасно, как он и сказал, кроме одного: две ночи назад кто-то проник в его квартиру. К счастью, ничего не было украдено, но де Гювэн твердо решил модернизировать систему сигнализации и переговорить с сотрудниками службы безопасности банка.

После двух месяцев, в течение которых он занимался расследованием убийства Ходамы, Адачи стаж” ясно, что это дело станет для него чем-то вроде испытания на выносливость.

Ничто, даже самый скромный прогресс, не давалось ему быстро и легко, хотя в расследовании случаев насильственной смерти надежные ниточки появлялись, как правило, в самые первые дни, после чего следовал быстрый арест. Случай с Ходамой был совсем иного рода, и Адачи приготовился к испытанию своей выдержки и терпения.

После первых двух недель работы стало ясно, что Адачи и его отдел стоит перед перспективой многих месяцев, возможно – лет, тяжелого и кропотливого труда. Возможно, в конце концов его даже отстранят от расследования и передадут дело кому-нибудь другому, но вплоть до этого момента Адачи обязан был отдавать работе все свои силы. Ходама слыл слишком крупной рыбой, чтобы его дело можно было без шума прикрыть. Это было не просто убийство, а убийство фигуры весьма значительной, заметного и влиятельного члена политического истэблишмента. Если можно безнаказанно убивать таких людей, как Ходама, значит – никто из властей предержащих не мог чувствовать себя в безопасности.

Крупные правительственные чиновники, высокопоставленные гражданские служащие и политические деятели постоянно проявляли свою персональную заинтересованность в том, как идет расследование. Звонки из канцелярии премьер-министра раздавались в полицейском департаменте с завидной регулярностью, а министр юстиции уже дважды собирал у себя специальные совещания.

К счастью, большую часть давления приняли на свои плечи Генеральный прокурор и заместитель генерал-суперинтенданта, начальника Столичного департамента полиции. Адачи была предоставлена относительная свобода действий, однако начальство, не переставая выражать уверенность в его способностях, не преминуло довести до его сведения, насколько большое значение в высших кругах власти придается успешному расследованию.