Виктор О`Рейли - Правила охоты

– Это ее ты приволок в ящике? – перебил Адачи. – Мне просто не хочется открывать…

– Она живет в Таканаве, – продолжал рассказывать Фудзивара. – У нее чудесный домик, две комнаты в японском стиле, остальные – вполне современные. Денег у нее, судя по всему, полно. Не то чтобы это были действительно большие деньги, но на то, чтобы жить с комфортом, хватает. И она реально смотрит на вещи.

– Значит, здесь внутри – мистер Чиба? – спросил Адачи. Он понемногу начал понимать, в чем дело.

– Нет, – покачал головой Фудзивара.

– Тогда их дети?

– Нет, – ответил Фудзивара. – Судя по документам, у нее нет детей, и я не заметил никого, кто бы мог сойти за мужа.

– Ага, – сказал Адачи. – Чем она занимается?

– У нее есть бар в Риппонге, но управляет делами кто-то другой. Госпожа Чиба склонна к сибаритству.

– Чья она любовница или бывшая любовница? – поинтересовался Адачи, хотя он уже знал ответ. В полицейской работе ему слишком часто приходилось иметь дело со стандартными ситуациями.

– Теперь она без работы, – сказал Фудзивара, – какими бы ни были их отношения в прошлом…

– Ходама – старый козел, – сказал Адачи. – Что бы он ни сделал, я хотел бы иметь хоть каплю его здоровья. По всем признакам, он продолжал вести активную половую жизнь вплоть до того, как его сварили. Подумать только – восемьдесят четыре года, а он все еще в строю! Пожалуй, Ходама был живым свидетельством преимуществ японского образа жизни.

– Да, это его любовница, – подтвердил Фудзивара. Неожиданно Адачи осознал, насколько он устал. Наклонившись вперед, он вежливо сказал:

– Инспектор, будьте так добры, скажите, что там, в этом гребаном ящике?

– То, что можно было оставить у человека, которому доверяешь, – ответил Фудзивара. – Если, конечно, ты сам такой же проныра, каким был Ходама. Здесь – маленькие сувениры с переговоров, секретных консультаций и прочее…

– Бр-р-р… – Адачи поежился. – Уже много времени, и я смертельно устал. Что ты имеешь в виду?

– Пленки, – поспешно ответил Фудзивара. – Как у президента Никсона. Километры пленки.

– Банзай! – воскликнул Адачи и осекся. Ему в голову пришла страшная мысль: свидетельства на магнитных носителях могли исчезнуть неуловимо быстро. Пленка не была такой надежной, как бумага или кровавые отпечатки – достаточно было нескольких пассов сильным магнитом, и вся запись канула бы в небытие.

– Вы проверяли их? Там что-нибудь записано?

– Расслабьтесь, босс, – улыбнулся Фудзивара. – Это действительно что-то!…

Генеральный прокурор всегда одевался хорошо, хотя и несколько консервативно.

Адачи иногда казалось, что прокурору нравится неброский серый цвет – цвет шкуры серебристой лисы. В этих случаях все внимание непроизвольно сосредоточивалась на лице прокурора, в особенности на его глазах. На протяжении десятилетий, день за днем, эти глаза с неизменным успехом читали людские души, как страницы раскрытой книги.

Стоило прокурору пристально взглянуть на кого-то, и человек сразу понимал, насколько бессмысленно будет врать и выкручиваться. От этого взгляда нельзя было скрыть ничего. Казалось, прокурору нет никакой нужды спрашивать, и дело было даже не в его способности читать чужие мысли. Он как будто просто знал, знал о человеке все с самого начала.

“Дым и зеркала, – подумал Адачи. – Интересно, был ли это каприз природы, который подтолкнул его к определенной деятельности, потому что он внешне был пригоден для нее, или его облик стал следствием его работы? В обоих случаях успех огромного большинства его дел довольно часто можно было объяснить именно тем, как он в тот момент выглядел”.

Этим вечером прокурор был одет как для ответственной работы и выглядел не столько преданным слугой общества, сколько важной общественной фигурой – как крупный бизнесмен или даже министр. Темно-синий шелковый костюм был итальянского производства” а белая рубашка сияла словно на рекламе стирального порошка. Галстук был украшен затейливым рисунком ручной работы. Сверкающие черные ботинки носили следы отеческой заботы, граничащей с навязчивой идеей.

“Интересно, кто доводит их до такого совершенства? – подумал Адачи. – Может быть, госпожа прокурорша колдует над ними с полирующей насадкой на электродрели, или господин прокурор сам полирует свои башмаки мягкой замшей?” Почему-то последний из возможных сценариев казался ему наименее вероятным. Некоторые человеческие привычки были интересны как раз тем, о чем можно было по ним догадаться.